Как изменяется природный комплекс в атлантическом океане. Органический мир Атлантического океана: особенности и описание. Наиболее любопытные из них

Впечатление о реалиях тюремной или каторжной жизни – достаточно распространенная тематика в русской литературе как в поэзии, так и в прозе. Литературные шедевры, в которых воплощены картины жизни заключенных, принадлежат перу Александра Солженицына, Антона Чехова и других великих русских писателей. Одним из первых открыть читателю картины другого, неизведанного обычным людям мира тюрьмы, с его законами и правилами, специфической речью, своей социальной иерархией осмелился мастер психологического реализма – Федор Михайлович Достоевский.

Хотя произведение относится к раннему творчеству великого писателя, когда он еще оттачивал свое прозаическое мастерство, в повести уже чувствуются попытки психологического анализа состояния человека, находящегося в критических условиях жизни. Достоевский не просто воссоздает реалии тюремной действительности, автор методом аналитического отображения исследует впечатления людей от нахождения в остроге, их физическое и психологическое состояние, влияние каторги на индивидуальную оценку и самообладание героев.

Анализ произведения

Интересен жанр произведения. В академической критике жанр его определяют как повесть в двух частях. Однако сам автор назвал его записками, то есть жанром, близким к мемуарно-эпистолярному. Воспоминания автора – это не размышления о своей судьбе или событиях из собственной жизни. «Записки из Мертвого дома» – это документальное воссоздание картин тюремной действительности, которые стали результатом осмысления увиденного и услышанного за четыре года, проведенных Ф.М. Достоевским на каторге в Омске.

Стиль повести

«Записки из Мертвого дома» Достоевского представляют собой повествование в повествовании. Во введении речь ведется от лица безымянного автора, который повествует о неком человеке – дворянине Александре Петровиче Горянчикове.

Из слов автора читателю становится известным, что Горянчиков – человек лет 35-ти доживает свой век в небольшом сибирском городке К. За убийство собственной жены, Александр был приговорен к 10 годам каторжных работ, после которых живет на поселении в Сибири.

Однажды повествователь, проезжая мимо дома Александра, увидел свет и понял, что бывший заключенный что-то пишет. Несколько позже рассказчик узнал о его смерти, а хозяйка квартиры отдала ему бумаги покойного, среди которых была тетрадка с описанием тюремных воспоминаний. Свое творение Горянчиков назвал «Сцены из Мертвого дома». Дальнейшие элементы композиции произведения представляют 10 глав, раскрывающие реалии лагерной жизни, повествование в которых ведется от лица Александра Петровича.

Система персонажей произведения достаточно разнообразна. Однако «системой» в истинном значении этого термина ее назвать нельзя. Персонажи появляются и исчезают вне сюжетной структуры и логики повествования. Герои произведения – это все те, кто окружает заключенного Горянчикова: соседи по бараку, другие заключенные, работники лазарета, надзиратели, военные, жители города. Понемногу рассказчик знакомит читателя с некоторыми заключенными или персоналом лагеря, как бы невзначай повествуя о них. Существуют доказательства реального существования некоторых персонажей, чьи имена были несколько изменены Достоевским.

Главным героем художественно-документального произведения является Александр Петрович Горянчиков, от чьего лица ведется повествование. Его глазами читатель видит картины лагерной жизни. Через призму его отношения воспринимаются персонажи окружающих каторжников, а по окончании его срока заключения обрывается повесть. Из повествования мы больше узнаем о других, нежели об Александре Петровиче. Ведь по сути, что читатель знает о нем? Горянчиков был осужден за убийство жены из ревности и приговорен к каторге на 10 лет. В начале повести герою 35 лет. Спустя три месяца он умирает. Достоевский не акцентирует максимальное внимание на образе Александра Петровича, так как в повести есть два более глубоких и важных образа, которые сложно назвать героями.

В основе произведения образ российского лагеря для каторжников. Автор подробно описывает быт и околицы лагеря, его устав и распорядок жизни в нем. Рассказчик размышляет о том, как и почему люди оказываются там. Кто-то преднамеренно совершает преступление с целью уйти от мирской жизни. Многие из заключенных – настоящие преступники: воры, аферисты, убийцы. А кто-то совершает преступление, защищая свое достоинство или честь своих близких, например, дочери или сестры. Есть среди заключенных и неугодные современной автору власти элементы, то есть политические заключенные. Александру Петровичу непонятно, как можно их объединить все их вместе и наказывать практически одинаково.

Достоевский дает имя образу лагеря устами Горянчикова – Мертвый дом. Этот аллегорический образ раскрывает отношение автора к одному из главных образов. Мертвый дом – то место, где люди не живут, а существуют в ожидании жизни. Где-то глубоко в душе, пряча от насмешек других заключенных, лелеют надежду о свободной полноценной жизни. А некоторые лишены даже ее.

Главным образом произведения, без сомнения, является русский народ, во всем своем разнообразии. Автор показывает различные слои русских по национальности людей, а также поляков, украинцев, татар, чеченцев, которых в Мертвом доме объединила одна судьба.

Главная идея повести

Места лишения свободы, особенно на отечественном грунте, представляют собой особый мир, закрытый и неведомый другим людям. Живя обычной мирской жизнью, мало кто задумывается о том, каково это место содержания преступников, заключение которых сопровождается нечеловеческими физическими нагрузками. Пожалуй, лишь тот, кто побывал в Мертвом доме, имеет представление об этом месте. Достоевский с 1954 по 1954 года находился в каторжном заключении. Писатель поставил перед собой цель – показать все особенности Мертвого дома глазами заключенного, что и стало основной идеей документальной повести.

Сначала Достоевского ужасала мысль о том, среди какого контингента он находится. Но склонность к психологическому анализу личности привела его к наблюдениям за людьми, их состоянием, реакциями, поступками. В первом письме по выходу из острога Федор Михайлович писал брату, что четыре года, проведенные среди реальных преступников и невинно осужденных людей, он не потерял даром. Пусть он не узнал России, зато русский народ он узнал хорошо. Настолько хорошо, как его, быть может, не узнал никто. Еще одной идеей произведения является отражение состояния заключенного.

«Записки из Мёртвого дома» обратил на себя внимание публики как изображение каторжных, которых никто не изображал наглядно до «Мёртвого дома», – писал Достоевский в 1863 году. Но поскольку тема «Записок из Мёртвого дома» гораздо шире и касается многих общих вопросов народной жизни, то оценки произведения только со стороны изображения острога впоследствии стали огорчать писателя. Среди черновых заметок Достоевского, относящихся к 1876 году, находим такую: «В критике «Записки из Мёртвого дома» значат, что Достоевский облачал остроги, но теперь оно устарело. Так говорили в книжном магазине, предлагая другое, ближайшее обличение острогов».

Внимание мемуариста в «Записках из Мёртвого дома» сосредоточено не столько на собственных переживаниях, сколько на жизни и характерах окружающих Подобно Ивану Петровичу в «Униженных и оскорбленных », Горянчиков почти целиком занят судьбами других людей, его повествование преследует одну цель: «Представить весь наш острог и все, что я прожил в эти годы, в одной наглядной и яркой картине». Каждая глава, будучи частью целого, представляет собой совершенно законченное произведение, посвященное, как и вся книга, общей жизни острога. Этой основной задаче подчинено и изображение отдельных характеров.

В повести много массовых сцен. Стремление Достоевского сделать центром внимания не индивидуальные характеристики, а общую жизнь массы людей создает эпический стиль «Записок из Мёртвого дома».

Ф. М. Достоевский. Записки из мертвого дома (часть 1). Аудиокнига

Тема произведения выходит далеко за пределы сибирской каторги. Рассказывая истории арестантов или просто размышляя о нравах острога, Достоевский обращается к причинам преступлений, совершенных там, на «воле». И всякий раз при сравнении вольных и каторжных выходит, что разница не так уж велика, что «люди везде люди», что и каторжники живут по тем же общим законам, точнее сказать, что и вольные люди живут по законам каторжным. Не случайно поэтому иные преступления даже специально совершаются с целью попасть в острог «и там избавиться от несравненно более каторжной жизни на воле».

Устанавливая сходные черты между жизнью каторжной и «вольной», Достоевский касается прежде всего самых главных социальных вопросов: об отношении народа к дворянам и администрации, о роли денег, о роли труда и т. д. Как это было видно из первого письма Достоевского по выходе из острога, его глубоко потрясло враждебное отношение арестантов к каторжникам из дворян. В «Записках из Мёртвого дома» это широко показано и социально объяснено: «Да-с, дворян они не любят, особенно политических... Во-первых, вы и народ другой, на них непохожий, а во-вторых, они все прежде были или помещичьи, или военного звания. Сами посудите, могут ли они вас полюбить-с?»

Особенно выразительна в этом отношении глава «Претензия». Характерно, что, несмотря на всю тяжесть своего положения как дворянина, рассказчик понимает и целиком оправдывает ненависть арестантов к дворянам, которые, выйдя из острога, опять перейдут во враждебное народу сословие. Эти же чувства проявляются и в отношении простонародья к администрации, ко всему официальному. Даже к докторам госпиталя арестанты относились с предубеждением, «потому что лекаря все-таки господа».

С замечательным мастерством созданы в «Записках из Мёртвого дома» образы людей из народа. Это чаще всего натуры сильные и цельные, тесно спаянные со своей средой, чуждые интеллигентской рефлексии. Именно потому, что в прежней своей жизни эти люди были придавлены и унижены, потому что на преступления их чаще всего толкали социальные причины, в душе их нет раскаяния, а есть лишь твердое сознание своего права.

Достоевский убежден, что прекрасные природные качества людей, заключенных в остроге, в других условиях могли бы развиться совершенно иначе, найти себе другое применение. Гневным обвинением всему общественному укладу звучат слова Достоевского о том, что в остроге оказались лучшие люди из народа: «Погибли даром могучие силы, погибли ненормально, незаконно, безвозвратно. А кто виноват? То-то, кто виноват?»

Однако положительными героями Достоевский рисует не бунтарей, а смиренников, он даже утверждает, что бунтарские настроения постепенно угасают в остроге. Любимыми героями Достоевского в «Записках из Мёртвого дома» становятся тихий и ласковый юноша Алей, добрая вдова Настасья Ивановна, старик старообрядец, решивший пострадать за веру. Говоря, например, о Настасье Ивановне, Достоевский, не называя имен, полемизирует с теорией разумного эгоизма Чернышевского : «Говорят иные (я слышал и читал это), что высочайшая любовь к ближнему есть в то же время и величайший эгоизм. Уж в чем тут-то был эгоизм, – никак не пойму».

В «Записках из Мёртвого дома» впервые сформировался тот нравственный идеал Достоевского, который он потом не уставал пропагандировать, выдавая его за идеал народный. Личная честность и благородство, религиозное смирение и деятельная любовь – вот главные черты, которыми наделяет Достоевский своих излюбленных героев. Создавая впоследствии князя Мышкина («Идиот »), Алешу («Братья Карамазовы »), он в сущности развивал тенденции, заложенные еще в «Записках из Мёртвого дома». Эти тенденции, роднящие «Записки» с творчеством «позднего» Достоевского, не могли еще быть замечены критикой шестидесятых годов, но после всех последующих произведений писателя они стали очевидны. Характерно, что на эту сторону «Записок из Мёртвого дома» обратил особенное внимание Л. Н. Толстой , подчеркнувший, что здесь Достоевский близок к его собственным убеждениям. В письме к Страхову от 26 сентября 1880 г. он писал: «На днях нездоровилось, и я читал «Мёртвый дом». Я много забыл, перечитал и не знаю лучше книги изо всей новой литературы, включая Пушкина . Не тон, а точка зрения удивительна: искренняя, естественная и христианская. Хорошая, назидательная книга. Я наслаждался вчера целый день, как давно не наслаждался. Если увидите Достоевского, скажите ему, что я его люблю».

Острог наш стоял на краю крепости, у самого крепостного вала. Случалось, посмотришь сквозь щели забора на свет божий: не увидишь ли хоть что-нибудь? — и только и увидишь, что краешек неба да высокий земляной вал, поросший бурьяном, а взад и вперед по валу, день и ночь, расхаживают часовые; и тут же подумаешь, что пройдут целые годы, а ты точно так же пойдешь смотреть сквозь щели забора и увидишь тот же вал, таких же часовых и тот же маленький краешек неба, не того неба, которое над острогом, а другого, далекого, вольного неба. Представьте себе большой двор, шагов в двести длины и шагов в полтораста ширины, весь обнесенный кругом, в виде неправильного шестиугольника, высоким тыном, то есть забором из высоких столбов (паль), врытых стойком глубоко в землю, крепко прислоненных друг к другу ребрами, скрепленных поперечными планками и сверху заостренных: вот наружная ограда острога. В одной из сторон ограды вделаны крепкие ворота, всегда запертые, всегда день и ночь охраняемые часовыми; их отпирали по требованию, для выпуска на работу. За этими воротами был светлый, вольный мир, жили люди, как и все. Но по сю сторону ограды о том мире представляли себе как о какой-то несбыточной сказке. Тут был свой особый мир, ни на что более не похожий, тут были свои особые законы, свои костюмы, свои нравы и обычаи, и заживо Мертвый дом, жизнь — как нигде, и люди особенные. Вот этот-то особенный уголок я и принимаюсь описывать. Как входите в ограду — видите внутри ее несколько зданий. По обеим сторонам широкого внутреннего двора тянутся два длинных одноэтажных сруба. Это казармы. Здесь живут арестанты, размещенные по разрядам. Потом, в глубине ограды, еще такой же сруб: это кухня, разделенная на две артели; далее еще строение, где под одной крышей помещаются погреба, амбары, сараи. Средина двора пустая и составляет ровную, довольно большую площадку. Здесь строятся арестанты, происходит поверка и перекличка утром, в полдень и вечером, иногда же и еще по нескольку раз в день, — судя по мнительности караульных и их уменью скоро считать. Кругом, между строениями и забором, остается еще довольно большое пространство. Здесь, по задам строений, иные из заключенных, понелюдимее и помрачнее характером, любят ходить в нерабочее время, закрытые от всех глаз, и думать свою думушку. Встречаясь с ними во время этих прогулок, я любил всматриваться в их угрюмые, клейменые лица и угадывать, о чем они думают. Был один ссыльный, у которого любимым занятием, в свободное время, было считать пали. Их было тысячи полторы, и у него они были все на счету и на примете. Каждая паля означала у него день; каждый день он отсчитывал по одной пале и таким образом по оставшемуся числу несосчитанных паль мог наглядно видеть, сколько дней еще остается ему пробыть в остроге до срока работы. Он был искренно рад, когда доканчивал какую-нибудь сторону шестиугольника. Много лет приходилось еще ему дожидаться; но в остроге было время научиться терпению. Я видел раз, как прощался с товарищами один арестант, пробывший в каторге двадцать лет и наконец выходивший на волю. Были люди, помнившие, как он вошел в острог первый раз, молодой, беззаботный, не думавший ни о своем преступлении, ни о своем наказании. Он выходил седым стариком, с лицом угрюмым и грустным. Молча обошел он все наши шесть казарм. Входя в каждую казарму, он молился на образа и потом низко, в пояс, откланивался товарищам, прося не поминать его лихом. Помню я тоже, как однажды одного арестанта, прежде зажиточного сибирского мужика, раз под вечер позвали к воротам. Полгода перед этим получил он известие, что бывшая его жена вышла замуж, и крепко запечалился. Теперь она сама подъехала к острогу, вызвала его и подала ему подаяние. Они поговорили минуты две, оба всплакнули и простились навеки. Я видел его лицо, когда он возвращался в казарму... Да, в этом месте можно было научиться терпению. Когда смеркалось, нас всех вводили в казармы, где и запирали на всю ночь. Мне всегда было тяжело возвращаться со двора в нашу казарму. Это была длинная, низкая и душная комната, тускло освещенная сальными свечами, с тяжелым, удушающим запахом. Не понимаю теперь, как я выжил в ней десять лет. На нарах у меня было три доски: это было всё мое место. На этих же нарах размещалось в одной нашей комнате человек тридцать народу. Зимой запирали рано; часа четыре надо было ждать, пока все засыпали. А до того — шум, гам, хохот, ругательства, звук цепей, чад и копоть, бритые головы, клейменные лица, лоскутные платья, всё — обруганное, ошельмованное... да, живуч человек! Человек есть существо ко всему привыкающее, и, я думаю, это самое лучшее его определение. Помещалось нас в остроге всего человек двести пятьдесят — цифра почти постоянная. Одни приходили, другие кончали сроки и уходили, третьи умирали. И какого народу тут не было! Я думаю, каждая губерния, каждая полоса России имела тут своих представителей. Были и инородцы, было несколько ссыльных даже из кавказских горцев. Всё это разделялось по степени преступлений, а следовательно, по числу лет, определенных за преступление. Надо полагать, что не было такого преступления, которое бы не имело здесь своего представителя. Главное основание всего острожного населения составляли ссыльнокаторжные разряда гражданского (сильнокаторжные , как наивно произносили сами арестанты). Это были преступники, совершенно лишенные всяких прав состояния, отрезанные ломти от общества, с проклейменным лицом для вечного свидетельства об их отвержении. Они присылались на работу на сроки от восьми до двенадцати лет и потом рассылались куда-нибудь по сибирским волостям в поселенцы. Были преступники и военного разряда, не лишенные прав состояния, как вообще в русских военных арестантских ротах. Присылались они на короткие сроки; по окончании же их поворачивались туда же, откуда пришли, в солдаты, в сибирские линейные батальоны. Многие из них почти тотчас же возвращались обратно в острог за вторичные важные преступления, но уже не на короткие сроки, а на двадцать лет. Этот разряд назывался «всегдашним». Но «всегдашние» всё еще не совершенно лишались всех прав состояния. Наконец, был еще один особый разряд самых страшных преступников, преимущественно военных, довольно многочисленный. Назывался он «особым отделением». Со всей Руси присылались сюда преступники. Они сами считали себя вечными и срока работ своих не знали. По закону им должно было удвоять и утроять рабочие уроки. Содержались они при остроге впредь до открытия в Сибири самых тяжких каторжных работ. «Вам на срок, а нам вдоль по каторге», — говорили они другим заключенным. Я слышал потом, что разряд этот уничтожен. Кроме того, уничтожен при нашей крепости и гражданский порядок, а заведена одна общая военно-арестантская рота. Разумеется, с этим вместе переменилось и начальство. Я описываю, стало быть, старину, дела давно минувшие и прошедшие... Давно уж это было; всё это снится мне теперь, как во сне. Помню, как я вошел в острог. Это было вечером, в декабре месяце. Уже смеркалось; народ возвращался с работы; готовились к поверке. Усатый унтер-офицер отворил мне наконец двери в этот странный дом, в котором я должен был пробыть столько лет, вынести столько таких ощущений, о которых, не испытав их на самом деле, я бы не мог иметь даже приблизительного понятия. Например, я бы никак не мог представить себе: что страшного и мучительного в том, что я во все десять лет моей каторги ни разу, ни одной минуты не буду один? На работе всегда под конвоем, дома с двумястами товарищей и ни разу, ни разу — один! Впрочем, к этому ли еще мне надо было привыкать! Были здесь убийцы невзначай и убийцы по ремеслу, разбойники и атаманы разбойников. Были просто мазурики и бродяги — промышленники по находным деньгам или по столевской части. Были и такие, про которых трудно было решить: за что бы, кажется, они могли прийти сюда? А между тем у всякого была своя повесть, смутная и тяжелая, как угар от вчерашнего хмеля. Вообще о былом своем они говорили мало, не любили рассказывать и, видимо, старались не думать о прошедшем. Я знал из них даже убийц до того веселых, до того никогда не задумывающихся, что можно было биться об заклад, что никогда совесть не сказала им никакого упрека. Но были и мрачные лица, почти всегда молчаливые. Вообще жизнь свою редко кто рассказывал, да и любопытство было не в моде, как-то не в обычае, не принято. Так разве, изредка, разговорится кто-нибудь от безделья, а другой хладнокровно и мрачно слушает. Никто здесь никого не мог удивить. «Мы — народ грамотный!» — говорили они часто, с каким-то странным самодовольствием. Помню, как однажды один разбойник, хмельной (в каторге иногда можно было напиться), начал рассказывать, как он зарезал пятилетнего мальчика, как он обманул его сначала игрушкой, завел куда-то в пустой сарай да там и зарезал. Вся казарма, доселе смеявшаяся его шуткам, закричала как один человек, и разбойник принужден был замолчать; не от негодования закричала казарма, а так, потому что не надо было про это говорить, потому что говорить про это не принято. Замечу, кстати, что этот народ был действительно грамотный и даже не в переносном, а в буквальном смысле. Наверно, более половины из них умело читать и писать. В каком другом месте, где русский народ собирается в больших массах, отделите вы от него кучу в двести пятьдесят человек, из которых Половина была бы грамотных? Слышал я потом, кто-то стал выводить из подобных же данных, что грамотность губит народ. Это ошибка: тут совсем другие причины; хотя и нельзя не согласиться, что грамотность развивает в народе самонадеянность. Но ведь это вовсе не недостаток. Различались все разряды по платью: у одних половина куртки была темно-бурая, а другая серая, равно и на панталонах — одна нога серая, а другая темно-бурая. Один раз, на работе, девчонка-калашница, подошедшая к арестантам, долго всматривалась в меня и потом вдруг захохотала. «Фу, как не славно! — закричала она, — и серого сукна недостало, и черного сукна недостало!» Были и такие, у которых вся куртка была одного серого сукна, но только рукава были темно-бурые. Голова тоже брилась по-разному: у одних половина головы была выбрита вдоль черепа, у других поперек. С первого взгляда можно было заметить некоторую резкую общность во всем этом странном семействе; даже самые резкие, самые оригинальные личности, царившие над другими невольно, и те старались попасть в общий тон всего острога. Вообще же скажу, что весь этот народ, — за некоторыми немногими исключениями неистощимо-веселых людей, пользовавшихся за это всеобщим презрением, — был народ угрюмый, завистливый, страшно тщеславный, хвастливый, обидчивый и в высшей степени формалист. Способность ничему не удивляться была величайшею добродетелью. Все были помешаны на том, как наружно держать себя. Но нередко самый заносчивый вид с быстротою молнии сменялся на самый малодушный. Было несколько истинно сильных людей; те были просты и не кривлялись. Но странное дело: из этих настоящих сильных людей было несколько тщеславных до последней крайности, почти до болезни. Вообще тщеславие, наружность были на первом плане. Большинство было развращено и страшно исподлилось. Сплетни и пересуды были беспрерывные: это был ад, тьма кромешная. Но против внутренних уставов и принятых обычаев острога никто не смел восставать; все подчинялись. Бывали характеры резко выдающиеся, трудно, с усилием подчинявшиеся, но все-таки подчинявшиеся. Приходили в острог такие, которые уж слишком зарвались, слишком выскочили из мерки на воле, так что уж и преступления свои делали под конец как будто не сами собой, как будто сами не зная зачем, как будто в бреду, в чаду; часто из тщеславия, возбужденного в высочайшей степени. Но у нас их тотчас осаживали, несмотря на то что иные, до прибытия в острог, бывали ужасом целых селений и городов. Оглядываясь кругом, новичок скоро замечал, что он не туда попал, что здесь дивить уже некого, и неприметно смирялся и попадал в общий тон. Этот общий тон составлялся снаружи из какого-то особенного собственного достоинства, которым был проникнут чуть не каждый обитатель острога. Точно в самом деле звание каторжного, решеного, составляло какой-нибудь чин, да еще и почетный. Ни признаков стыда и раскаяния! Впрочем, было и какое-то наружное смирение, так сказать официальное, какое-то спокойное резонерство: «Мы погибший народ, — говорили они, — не умел на воле жить, теперь ломай зеленую улицу, поверяй ряды». — «Не слушался отца и матери, послушайся теперь барабанной шкуры». — «Не хотел шить золотом, теперь бей камни молотом». Всё это говорилось часто, и в виде нравоучения и в виде обыкновенных поговорок и присловий, но никогда серьезно. Всё это были только слова. Вряд ли хоть один из них сознавался внутренно в своей беззаконности. Попробуй кто не из каторжных упрекнуть арестанта его преступлением, выбранить его (хотя, впрочем, не в русском духе попрекать преступника) — ругательствам не будет конца. А какие были они все мастера ругаться! Ругались они утонченно, художественно. Ругательство возведено было у них в науку; старались взять не столько обидным словом, сколько обидным смыслом, духом, идеей — а это утонченнее, ядовитее. Беспрерывные ссоры еще более развивали между ними эту науку. Весь этот народ работал из-под палки, — следственно, он был праздный, следственно, развращался: если и не был прежде развращен, то в каторге развращался. Все они собрались сюда не своей волей; все они были друг другу чужие. «Черт трое лаптей сносил, прежде чем нас собрал в одну кучу!» — говорили они про себя сами; а потому сплетни, интриги, бабьи наговоры, зависть, свара, злость были всегда на первом плане в этой кромешной жизни. Никакая баба не в состоянии была быть такой бабой, как некоторые из этих душегубцев. Повторяю, были и между ними люди сильные, характеры, привыкшие всю жизнь свою ломить и повелевать, закаленные, бесстрашные. Этих как-то невольно уважали; они же, с своей стороны, хотя часто и очень ревнивы были к своей славе, но вообще старались не быть другим в тягость, в пустые ругательства не вступали, вели себя с необыкновенным достоинством, были рассудительны и почти всегда послушны начальству, — не из принципа послушания, не из сознания обязанностей, а так, как будто по какому-то контракту, сознав взаимные выгоды. Впрочем, с ними и поступали осторожно. Я помню, как одного из таких арестантов, человека бесстрашного и решительного, известного начальству своими зверскими наклонностями, за какое-то преступление позвали раз к наказанию. День был летний, пора нерабочая. Штаб-офицер, ближайший и непосредственный начальник острога, приехал сам в кордегардию, которая была у самых наших ворот, присутствовать при наказании. Этот майор был какое-то фатальное существо для арестантов; он довел их до того, что они его трепетали. Был он до безумия строг, «бросался на людей», как говорили каторжные. Всего более страшились они в нем его проницательного, рысьего взгляда, от которого нельзя было ничего утаить. Он видел как-то не глядя. Входя в острог, он уже знал, что делается на другом конце его. Арестанты звали его восьмиглазым. Его система была ложная. Он только озлоблял уже озлобленных людей своими бешеными, злыми поступками, и если б не было над ним коменданта, человека благородного и рассудительного, умерявшего иногда его дикие выходки, то он бы наделал больших бед своим управлением. Не понимаю, как мог он кончить благополучно; он вышел в отставку жив и здоров, хотя, впрочем, и был отдан под суд. Арестант побледнел, когда его кликнули. Обыкновенно он молча и решительно ложился под розги, молча терпел наказание и вставал после наказания как встрепанный, хладнокровно и философски смотря на приключившуюся неудачу. С ним, впрочем, поступали всегда осторожно. Но на этот раз он считал себя почему-то правым. Он побледнел и, тихонько от конвоя, успел сунуть в рукав острый английский сапожный нож. Ножи и всякие острые инструменты страшно запрещались в остроге. Обыски были частые, неожиданные и нешуточные, наказания жестокие; но так как трудно отыскать у вора, когда тот решится что-нибудь особенно спрятать, и так как ножи и инструменты были всегдашнею необходимостью в остроге, то, несмотря на обыски, они не переводились. А если и отбирались, то немедленно заводились новые. Вся каторга бросилась к забору и с замиранием сердца смотрела сквозь щели паль. Все знали, что Петров в этот раз не захочет лечь под розги и что майору пришел конец. Но в самую решительную минуту наш майор сел на дрожки и уехал, поручив исполнение экзекуции другому офицеру. «Сам бог спас!» — говорили потом арестанты. Что же касается до Петрова, он преспокойно вытерпел наказание. Его гнев прошел с отъездом майора. Арестант послушен и покорен до известной степени; но есть крайность, которую не надо переходить Кстати: ничего не может быть любопытнее этих странных вспышек нетерпения и строптивости. Часто человек терпит несколько лет, смиряется, выносит жесточайшие наказания и вдруг прорывается на какой-нибудь малости, на каком-нибудь пустяке, почти за ничто. На иной взгляд, можно даже назвать ею сумасшедшим; да так и делают. Я сказал уже, что в продолжение нескольких лет я не видал между этими людьми ни малейшего признака раскаяния, ни малейшей тягостной думы о своем преступлении и что большая часть из них внутренно считает себя совершенно правыми. Это факт. Конечно, тщеславие, дурные примеры, молодечество, ложный стыд во многом тому причиною. С другой стороны, кто может сказать, что выследил глубину этих погибших сердец и прочел в них сокровенное от всего света? Но ведь можно же было, во столько лет, хоть что-нибудь заметить, поймать, уловить в этих сердцах хоть какую-нибудь черту, которая бы свидетельствовала о внутренней тоске, о страдании. Но этого не было, положительно не было. Да, преступление, кажется, не может быть осмыслено с данных, готовых точек зрения, и философия его несколько потруднее, чем полагают. Конечно, остроги и система насильных работ не исправляют преступника; они только его наказывают и обеспечивают общество от дальнейших покушений злодея на его спокойствие. В преступнике же острог и самая усиленная каторжная работа развивают только ненависть, жажду запрещенных наслаждений и страшное легкомыслие. Но я твердо уверен, что знаменитая келейная система достигает только ложной, обманчивой, наружной цели. Она высасывает жизненный сок из человека, энервирует его душу, ослабляет ее, пугает ее и потом нравственно иссохшую мумию, полусумасшедшего представляет как образец исправления и раскаяния. Конечно, преступник, восставший на общество, ненавидит его и почти всегда считает себя правым, а его виноватым. К тому же он уже потерпел от него наказание, а чрез это почти считает себя очищенным, сквитавшимся. Можно судить, наконец, с таких точек зрения, что чуть ли не придется оправдать самого преступника. Но, несмотря на всевозможные точки зрения, всякий согласится, что есть такие преступления, которые всегда и везде, по всевозможным законам, с начала мира считаются бесспорными преступлениями и будут считаться такими до тех пор, покамест человек останется человеком. Только в остроге я слышал рассказы о самых страшных, о самых неестественных поступках, о самых чудовищных убийствах, рассказанные с самым неудержимым, с самым детски веселым смехом. Особенно не выходит у меня из памяти один отцеубийца. Он был из дворян, служил и был у своего шестидесятилетнего отца чем-то вроде блудного сына. Поведения он был совершенно беспутного, ввязался в долги. Отец ограничивал его, уговаривал; но у отца был дом, был хутор, подозревались деньги, и — сын убил его, жаждая наследства. Преступление было разыскано только через месяц. Сам убийца подал объявление в полицию, что отец его исчез неизвестно куда. Весь этот месяц он провел самым развратным образом. Наконец, в его отсутствие, полиция нашла тело. На дворе, во всю длину его, шла канавка для стока нечистот, прикрытая досками. Тело лежало в этой канавке. Оно было одето и убрано, седая голова была отрезана прочь, приставлена к туловищу, а под голову убийца подложил подушку. Он не сознался; был лишен дворянства, чина и сослан в работу на двадцать лет. Всё время, как я жил с ним, он был в превосходнейшем, в веселейшем расположении духа. Это был взбалмошный, легкомысленный, нерассудительный в высшей степени человек, хотя совсем не глупец. Я никогда не замечал в нем какой-нибудь особенной жестокости. Арестанты презирали его не за преступление, о котором не было и помину, а за дурь, а то, что не умел вести себя. В разговорах он иногда вспоминал о своем отце. Раз, говоря со мной о здоровом сложении, наследственном в их семействе, он прибавил: «Вот родитель мой , так тот до самой кончины своей не жаловался ни на какую болезнь». Такая зверская бесчувственность, разумеется, невозможна. Это феномен; тут какой-нибудь недостаток сложения, какое-нибудь телесное и нравственное уродство, еще не известное науке, а не просто преступление. Разумеется, я не верил этому преступлению. Но люди из его города, которые должны были знать все подробности его истории, рассказывали мне всё его дело. Факты были до того ясны, что невозможно было не верить. Арестанты слышали, как он кричал однажды ночью во сне: «Держи его, держи! Голову-то ему руби, голову, голову!..» Арестанты почти все говорили ночью и бредили. Ругательства, воровские слова, ножи, топоры чаще всего приходили им в бреду на язык. «Мы народ битый, — говорили они, — у нас нутро отбитое, оттого и кричим по ночам». Казенная каторжная крепостная работа была не занятием, а обязанностью: арестант отработывал свой урок или отбывал законные часы работы и шел в острог. На работу смотрели с ненавистью. Без своего особого, собственного занятия, которому бы он предан был всем умом, всем расчетом своим, человек в остроге не мог бы жить. Да и каким способом весь этот народ, развитой, сильно поживший и желавший жить, насильно сведенный сюда в одну кучу, насильно оторванный от общества и от нормальной жизни, мог бы ужиться здесь нормально и правильно, своей волей и охотой? От одной праздности здесь развились бы в нем такие преступные свойства, о которых он прежде не имел и понятия. Без труда и без законной, нормальной собственности человек не может жить, развращается, обращается в зверя. И потому каждый в остроге, вследствие естественной потребности и какого-то чувства самосохранения, имел свое мастерство и занятие. Длинный летний день почти весь наполнялся казенной работой; в короткую ночь едва было время выспаться. Но зимой арестант, по положению, как только смеркалось, уже должен быть заперт в остроге. Что же делать в длинные, скучные часы зимнего вечера? И потому почти каждая казарма, несмотря на запрет, обращалась в огромную мастерскую. Собственно труд, занятие не запрещались; но строго запрещалось иметь при себе, в остроге, инструменты, а без этого невозможна была работа. Но работали тихонько, и, кажется, начальство в иных случаях смотрело на это не очень пристально. Многие из арестантов приходили в острог ничего не зная, но учились у других и потом выходили на волю хорошими мастеровыми. Тут были и сапожники, и башмачники, и портные, и столяры, и слесаря, и резчики, и золотильщики. Был один еврей, Исай Бумштейн, ювелир, он же и ростовщик. Все они трудились и добывали копейку. Заказы работ добывались из города. Деньги есть чеканенная свобода, а потому для человека, лишенного совершенно свободы, они дороже вдесятеро. Если они только брякают у него в кармане, он уже вполовину утешен, хотя бы и не мог их тратить. Но деньги всегда и везде можно тратить, тем более что запрещенный плод вдвое слаще. А в каторге можно было даже иметь и вино. Трубки были строжайше запрещены, но все их курили. Деньги и табак спасали от цинготной и других болезней. Работа же спасала от преступлений: без работы арестанты поели бы друг друга, как пауки в стклянке. Несмотря на то, и работа и деньги запрещались. Нередко по ночам делались внезапные обыски, отбиралось всё запрещенное, и — как ни прятались деньги, а все-таки иногда попадались сыщикам. Вот отчасти почему они и не береглись, а вскорости пропивались; вот почему заводилось в остроге и вино. После каждого обыска виноватый, кроме того, что лишался всего своего состояния, бывал обыкновенно больно наказан. Но, после каждого обыска, тотчас же пополнялись недостатки, немедленно заводились новые вещи, и всё шло по-старому. И начальство знало об этом, и арестанты не роптали на наказания, хотя такая жизнь похожа была на жизнь поселившихся на горе Везувии. Кто не имел мастерства, промышлял другим образом. Были способы довольно оригинальные. Иные промышляли, например, одним перекупством, а продавались иногда такие вещи, что и в голову не могло бы прийти кому-нибудь за стенами острога не только покупать и продавать их, но даже считать вещами. Но каторга была очень бедна и чрезвычайно промышленна. Последняя тряпка была в цене и шла в какое-нибудь дело. По бедности же и деньги в остроге имели совершенно другую цену, чем на воле. За большой и сложный труд платилось грошами. Некоторые с успехом промышляли ростовщичеством. Арестант, замотавшийся или разорившийся, нес последние свои вещи ростовщику и получал от него несколько медных денег за ужасные проценты. Если он не выкупал эти вещи в срок, то они безотлагательно и безжалостно продавались; ростовщичество до того процветало, что принимались под заклад даже казенные смотровые вещи, как-то: казенное белье, сапожный товар и проч., — вещи, необходимые всякому арестанту во всякий момент. Но при таких закладах случался и другой оборот дела, не совсем, впрочем, неожиданный: заложивший и получивший деньги немедленно, без дальних разговоров, шел к старшему унтер-офицеру, ближайшему начальнику острога, доносил о закладе смотровых вещей, и они тотчас же отбирались у ростовщика обратно, даже без доклада высшему начальству. Любопытно, что при этом иногда дажс не было и ссоры: ростовщик молча и угрюмо возвращал что следовало и даже как будто сам ожидал, что так будет. Может быть, он не мог не сознаться в себе, что на месте закладчика и он бы так сделал. И потому если ругался иногда потом, то без всякой злобы, а так только, для очистки совести. Вообще все воровали друг у друга ужасно. Почти у каждого был свой сундук с замком, для хранения казенных вещей. Это позволялось; но сундуки не спасали. Я думаю, можно представить, какие были там искусные воры. У меня один арестант, искренно преданный мне человек (говорю это без всякой натяжки), украл Библию, единственную книгу, которую позволялось иметь в каторге; он в тот же день мне сам сознался в этом, не от раскаяния, но жалея меня, потому что я ее долго искал. Были целовальники, торговавшие вином и быстро обогащавшиеся. Об этой продаже я скажу когда-нибудь особенно; она довольно замечательна. В остроге было много пришедших за контрабанду, и потому нечего удивляться, каким образом, при таких осмотрах и конвоях, в острог приносилось вино. Кстати: контрабанда, по характеру своему, какое-то особенное преступление. Можно ли, например, представить себе, что деньги, выгода, у иного контрабандиста играют второстепенную роль, стоят на втором плане? А между тем бывает именно так. Контрабандист работает по страсти, по призванию. Это отчасти поэт. Он рискует всем, идет на страшную опасность, хитрит, изобретает, выпутывается; иногда даже действует по какому-то вдохновению. Это страсть столь же сильная, как и картежная игра. Я знал в остроге одного арестанта, наружностью размера колоссального, но до того кроткого, тихого, смиренного, что нельзя было представить себе, каким образом он очутился в остроге. Он был до того незлобив и уживчив, что во всё время своего пребывания в остроге ни с кем не поссорился. Но он был с западной границы, пришел за контрабанду и, разумеется, не мог утерпеть и пустился проносить вино. Сколько раз его за это наказывали, и как он боялся розог! Да и самый пронос вина доставлял ему самые ничтожные доходы. От вина обогащался только один антрепренер. Чудак любил искусство для искусства. Он был плаксив как баба и сколько раз, бывало, после наказания; клялся и зарекался не носить контрабанды. С мужеством он преодолевал себя иногда по целому месяцу, но наконец все-таки не выдерживал... Благодаря этим-то личностям вино не оскудевало в остроге. Наконец, был еще одни доход, хотя не обогащавший арестантов, но постоянный и благодетельный. Это подаяние. Высший класс нашего общества не имеет понятия, как заботятся о «несчастных» купцы, мещане и весь народ наш. Подаяние бывает почти беспрерывное и почти всегда хлебом, сайками и калачами, гораздо реже деньгами. Без этих подаяний, во многих местах, арестантам, особенно подсудимым, которые содержатся гораздо строже решеных, было бы слишком трудно. Подаяние религиозно делится арестантами поровну. Если недостает на всех, то калачи разрезаются поровну, иногда даже на шесть частей, и каждый заключенный непременно получает себе свой кусок. Помню, как я в первый раз получил денежное подаяние. Это было скоро по прибытии моем в острог. Я возвращался с утренней работы один, с конвойным. Навстречу мне прошли мать и дочь, девочка лет десяти, хорошенькая, как ангельчик. Я уже видел их раз. Мать была солдатка, вдова. Ее муж, молодой солдат, был под судом и умер в госпитале, в арестантской палате, в то время, когда и я там лежал больной. Жена и дочь приходили к нему прощаться; обе ужасно плакали. Увидя меня, девочка закраснелась, пошептала что-то матери; та тотчас же остановилась, отыскала в узелке четверть копейки и дала ее девочке. Та бросилась бежать за мной... «На, „несчастный“, возьми Христа ради копеечку!» — кричала она, забегая вперед меня и суя мне в руки монетку. Я взял ее копеечку, и девочка возвратилась к матери совершенно довольная. Эту копеечку я долго берег у себя.

Атлантический океан — второй по величине и самый молодой океан на Земле, отличающийся неповторимым рельефом и природными особенностями.

На его берегах располагаются лучшие курорты, а в его недрах скрыты богатейшие ресурсы.

История исследования

Еще задолго до наступления нашей эры Атлантика являлась важным торгово-экономическим и военным путем. Океан был назван в честь древнегреческого мифологического героя – Атланта. Впервые упоминание встречаются еще в писаниях Геродота.

Маршруты плаваний Христофора Колумба

На протяжении многих столетий открывались все новые проливы, острова, велись споры за морскую территорию и владение островами. Но все же открыл Атлантику , возглавивший экспедицию и открывший большую часть географических объектов.

Антарктиду, а вместе с тем южную границу морских вод открыли русские исследователи Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. П. Лазарев.

Характеристика Атлантического океана

Площадь океана составляет 91,6 млн. км². Он так же, как и Тихий океан , омывает 5 материков. Объем воды в нем составляет чуть больше четверти от Мирового океана. Имеет интересную вытянутую форму.

Средняя глубина - 3332 м, максимальная глубина насчитывается в районе желоба Пуэрто-Рико и составляет 8742 м.

Максимальная солёность воды достигает 39% (Средиземное море), в некоторых районах 37%. Также есть и наиболее пресные районы с показателем 18%.

Географическое положение

Атлантический океан на севере омывает берега о-ва Гренландия. С запада касается восточных берегов Северной и Южной Америки. На юге пролегают установленные границы с Индийским и Тихим океанами.

Здесь встречаются воды Атлантического и Индийского океанов

Они определяются по меридиану мыса Игольного и м. Горн соответственно, доходя вплоть до ледников Антарктиды. На востоке воды омывают Евразию и Африку.

Течения

На температуру воды имеют сильное влияние холодные течения, идущие в направлении с Северного Ледовитого океана.

Тёплыми течениями являются пассаты, оказывающие влияние на воды вблизи экватора. Именно здесь берет начало теплое течение Гольфстрим, проходящее через бассейн Карибского моря, которое делает климат прибрежных стран Европы гораздо теплее.

Вдоль берегов Северной Америки протекает холодное Лабрадорское течение.

Климат и климатические пояса

Атлантический океан простирается на все климатические пояса. На температурный режим сильно влияют западные ветра, пассаты и муссоны в районе экватора.

В зоне тропиков и субтропиков средняя температура 20°С, зимой снижается до 10°С. В тропиках на протяжении всего года превалируют обильные осадки, в субтропиках же они в значительно большей степени выпадают летом. Температура значительно снижается в районах Арктики и Антарктиды.

Обитатели Атлантического океана

Из растительного мира в Атлантическом океане широко распространены ламинария, кораллы, красные и бурые водоросли.

Там же обитает более 240 видов фитопланктона и несчетное количество видов рыб, наиболее яркими представителями которых являются: тунец, сардины, треска, анчоусы, сельдь, окунь (морской), палтус, пикша.

Из млекопитающих там можно встретить несколько видов китов, самый распространенный — синий кит. Воды океана также населяют осьминоги, ракообразные, кальмары.

Флора и фауна океана значительно беднее, нежели у Тихого. Это обуславливается сравнительно небольшим возрастом и менее благоприятными температурными условиями.

Острова и полуострова

Некоторые острова образовались в результате возвышения Срединно-Атлантического хребта над уровнем моря, к таким можно отнести Азорские о-ва и архипелаг Тристан-да-Кунья.

Остров Тристан-да-Кунья

Наиболее известными и таинственными являются Бермудские острова.

Бермудские острова

На территории Атлантического океана расположены: Карибские, Антильские о-ва, Исландия, Мальта (гос-во на острове), о. Святой Елены – всего их 78. Излюбленными местами для посещения туристов стали Канарские, Багамские о-ва, Сицилия, Кипр, Крит и Барбадос.

Проливы и моря

В воды Атлантики входит 16 морей, среди которых самыми известными и крупными являются: Средиземное, Карибское, Саргассовое.

Карибское море встречается с Атлантическим океаном

Гибралтарский пролив соединяет течение океанских вод со Средиземным морем.

Магелланов пролив (проходит вдоль Огненной Земли и отличается большим количеством острых скал) и пролив Дрейка выходят в Тихий океан.

Особенности природы

Атлантический океан является самым молодым на Земле.

Значительная часть вод простирается в тропиках и умеренном поясе, поэтому животный мир представлен во всем своем многообразии как среди млекопитающих, так среди рыб и других морских существ.

Разнообразие видов планктона не велико, однако только здесь его биомасса на 1 м³ может быть столь велика.

Рельеф дна

Основной особенностью рельефа является Срединно-Атлантический хребет, протяженность которого составляет более 18000 км. На большую протяженность от обеих сторон хребта дно покрыто котловинами, имеющими ровное дно.

Также присутствуют небольшие подводные вулканы, некоторые из которых действующие. Дно разрезается глубокими ущельями, происхождение которых до сих пор точно не известно. Однако, из-за возраста, рельефные образования, преобладающие в других океанах, развиты здесь в значительно меньшей степени.

Береговая линия

В некоторых частях береговая линия изрезана слабо, однако берег там довольно скалистый. Существует несколько крупных акваторий, например, Мексиканский, Гвинейский залив.

Мексиканский залив

В районе Северной Америки и восточных берегов Европы множество естественных бухт, проливов, архипелагов и полуостровов.

Полезные ископаемые

В Атлантическом океане ведётся добыча нефти и газа, что составляет приличную долю в общемировой добыче полезных ископаемых.

Также на шельфах некоторых морей ведётся добыча серы, руды, драгоценных камней и металлов, важных для мировой промышленности.

Экологические проблемы

В 19 веке в этих местах среди моряков была широко распространена охота на китов для добывания их жира и щетины. Вследствие чего их количество было резко снижено до критического, сейчас действует запрет на китобойный промысел.

Воды сильно загрязнены из-за использования и выброса:

• огромного количества нефти в залив в 2010 г.;
• отходов производств;
• городского мусора;
• радиоактивных веществ со станций, ядов.

Это не только загрязняет воду, ухудшает биосферу и убивает все живое в воде, но ровно в той же степени влияет на загрязнение окружающей среды в городах, потребление продуктов с содержанием всех этих веществ.

Виды хозяйственной деятельности

В Атлантическом океане осуществляется 4/10 объема рыболовного промысла. Именно через него проходит огромное количество судоходных путей (основные из которых направлены из Европы в Северную Америку).

Пути, проходящие через Атлантический океан и моря, расположенные в нем, ведут в крупнейшие порты, имеющие большое значение в импортной и экспортной торговле. Через них переправляются нефть, руда, уголь, дерево, продукция и сырьё металлургической отрасли, пищевая продукция.

На берегах Атлантического океана располагается множество мировых туристических городов, ежегодно привлекающих большое количество людей.

Интересные факты об Атлантическом океане

Наиболее любопытные из них:

Заключение

Атлантический океан является вторым по величине, но отнюдь не менее значимым. Он является важным источником полезных ископаемых, рыбной промышленности, через него проходят важнейшие транспортные пути. Кратко подводя итоги, стоит обратить внимание на огромный ущерб экологической и органической составляющей жизни океана, причиненный человечеством.

В Атлантическом океане выделяют все зональные комплексы - природные пояса, кроме северного полярного. Воды северного субполярного пояса богаты жизнью. Она особенно развита на шельфах у побережий Исландии, Гренландии и полуострова Лабрадор. Умеренный пояс характеризуется интенсивным взаимодействием холодных и теплых вод, его воды - самые продуктивные районы Атлантики. Обширные пространства теплых вод двух субтропических, двух тропических и экваториального поясов менее продуктивны, чем воды северного умеренного пояса.

В северном субтропическом поясе выделяется особый природный аквальный комплекс Саргассова моря. Для него характерна повышенная соленость вод (до 37,5 промилле) и низкая биопродуктивность. В прозрачной воде, чистого синего цвета растут бурые водоросли - саргассы, давшие название акватории.

В умеренном поясе южного полушария, как и в северном, природные комплексы богаты жизнью в районах, где смешиваются воды с разной температурой и плотностью вод. В субантарктическом и антарктическом поясах характерно проявление сезонных и постоянных ледовых явлений, отражающихся на составе фауны (криль, китообразные, нототениевые рыбы).

Природные комплексы Атлантического океана википедия
Поиск по сайту:

Атлантический океан: !.Поверхностные течения в океане.2.Органический мир.3. Зональные природные комплексы(природные пояса) и азональные аквальные комплексы океана.

1)Гольфстрим это теплое течение антлантического океана он смягчает климат Европы 2)Органический мир Атлантического океана Органический мир Атлантического океана по количеству видов уступает Тихом и Индийском. Это связано с его молодостью, длительной изоляцией от Индийского и Тихого океанов, сильным влиянием холодного климата в четвертичный период.

Фитобентос северной части океана представлен бурыми водорослями (преимущественно мукоиды, ламинарии, алярии) , в тропической зоне распространены зеленые, красные и бурые (Саргассовы) водоросли, в южной части океана наиболее ламинарий. Зообентоса: осьминоги, коралловые полипы, ракообразные, иглокожие, губки, специфические виды рыб. 3) В Атлантическом океане выделяют все зональные комплексы — природные пояса, кроме северного полярного.

Воды северного субполярного пояса богаты жизнью. Она особенно развита на шельфах у побережий Исландии, Гренландии и полуострова Лабрадор. Умеренный пояс характеризуется интенсивным взаимодействием холодных и теплых вод, его воды — самые продуктивные районы Атлантики. Обширные пространства теплых вод двух субтропических, двух тропических и экваториального поясов менее продуктивны, чем воды северного умеренного пояса.

В северном субтропическом поясе выделяется особый природный аквальный комплекс Саргассова моря. Для него характерна повышенная соленость вод (до 37,5 промилле) и низкая биопродуктивность.

В прозрачной воде, чистого синего цвета растут бурые водоросли — саргассы, давшие название акватории. В умеренном поясе южного полушария, как и в северном, природные комплексы богаты жизнью в районах, где смешиваются воды с разной температурой и плотностью вод.

В субантарктическом и антарктическом поясах характерно проявление сезонных и постоянных ледовых явлений, отражающихся на составе фауны (криль, китообразные, нототениевые РЫБЫ

В пределах Атлантического океана ярко представлены все физико-географические пояса, кроме северного полярного.

Северный субполярный (субарктический) пояс охватывает воды у острова Гренландия и полуострова Лабрадор.

Зимой температура воздуха понижается до - 20°, воды до - 1 °С и ниже. Океан зимой частично покрывается льдом. Льдообразование вызывает дополнительное повышение солености воды и погружение ее на глубину. Весной и летом воды пояса получают много солнечной радиации, лед интенсивно тает, поверхностный слой опресняется, температура его доходит до + 6 °С.

В северном субполярном поясе формируется субполярный циклонический круговорот вод.

В центральных частях пояса происходят дивергенция и подъем вод. Летом в результате прогревания поверхностного слоя образуется подповерхностный слой скачка температуры. Поэтому глубокое перемешивание прекращается. Обильная солнечная радиация вызывает в воде, содержащей много биогенов, мощную фотосинтезирующую деятельность и массовое развитие фитопланктона.

Вода становится зеленой - наступает гидробиологическая весна. С интенсивным развитием зоопланктона начинается гидробиологическое лето.

Северный умеренный пояс занимает обширную акваторию между Северной Америкой и Европой, включающую несколько морей, заливов и проливов. Он узок у Северной Америки, где сближаются теплые и холодные потоки, и широк на востоке, где струи Северо-Атлантического течения расходятся широко. Для этого пояса, как и для всех умеренньгх поясов Мирового океана, характерны максимальные горизонтальные градиенты температуры и небольшие ее колебания на протяжении года, что связано с вхождением в умеренные пояса воздушных и водных масс разного происхождения - тропических и арктических.

Особенно заметны такие контрасты на западных окраинах океанов.

Северному умеренному поясу свойственно господство западных ветров. Здесь встречаются воздушные массы тропического и полярного происхождения, их разделяет полярный фронт. Аналогичное явление наблюдается в океане, взаимодействуют и частично перемешиваются тропические и высокоширотные водные массы.

В поясе расположены Северное, Ирландское, Кельт-Бдлтийское моря, верный субтропический пояс расположен приблизительно между 25 и 40° с.

ш. Это зона господства высокого атмосферного давления и нисходящего движения воздуха -сколько сотен метров в сутки), поступающего с антипассатом из экваториального пояса.

В северную часть пояса зимой проникают воздушные массы умеренных широт, в южную летом - экваториальный воздух.

Состояние атмосферы обычно устойчивое, дожди редкие. Над теплой водой формируется теплый, относительно сухой тропический воздух. Отсюда воздух движется в умеренные широты (юго-западный ветер) и на юго-запад, к экватору, давая начало северо-восточному пассату.

Южная полоса субтропического пояса – зона зарождения пассата.

Для нее характерно ясное голубое небо, синее море, слабое волнение .

Со слабым ветром связано отсутствие сильных и устойчивых течений в средней части пояса. Вокруг нее по часовой стрелке движутся воды Северного Пассатного течения, Гольфстрима. Океанографические условия этой части пояса определяются течением Гольфстрим. Основной процесс здесь - перенос огромной массы теплых (+26-+ 30 °С) тропических вод большой солености (свыше 36 %о) в более высокие широты.

По обе стороны Гольфстрима наблюдаются противотечения. По краям течения образуются вихри (менее 50 км шириной), вращающиеся в противоположном направлении.

Изменения обстановки в Гольфстриме сильно влияют на обширные и отдаленные районы Северной Атлантики. Кроме того, вдоль Гольфстрима на север проходят многие тропические циклоны.

В пределах пояса расположены Саргассово, Мраморное, Черное, Азовское, Средиземное, Ионическое, Адриатическое, Критское, Эгейское, Тирренское моря.

Северный тропический пояс соответствует зоне пассата Северного полушария между 10-12 и 25° с.

ш., включает Карибское море и большую часть Мексиканского залива.

Сила пассата в среднем 3-5 баллов, на границе субтропиков 2-3, в приэкваториальных широтах 5-6, зимой до 8 баллов . Летом зона пассата смещается на север, сила ветра уменьшается, но в основном пассат - самый устойчивый ветер на Земле. Летом в северный тропический пояс входит внутритропическая зона конвергенции с экваториальным воздухом и обильными осадками. В пассатной зоне сухая зима и влажное дождливое лето.

Такой климат соответствует зоне саванн на суше.

Для пояса характерен нагрев поверхностных вод. Толщина слоя теплой воды на востоке 10-15, на западе 75- 150 м. Соленость воды высокая (36,0-36,5), максимальная соленость (около 37 %о) отмечается на глубинах 50-200 м .

В тропических широтах штормы редки, но ежегодно здесь возникают, развиваются и перемещаются два-четыре тропических циклона, в которых ветер иногда достигает ураганной силы, т.

е. более 30 м/с. Циклоны зарождаются в сезон максимального нагрева (+ 28 °С) поверхностных вод летом и осенью, главным образом в более теплых, западных районах океана. В районе Антильских островов над нагретой поверхностью воды развиваются мощные восходящие потоки воздуха. Они прослеживаются визуально в виде кучевых облаков. Поднимающийся воздух уносит с собой большое количество водяных паров. На высоте пар конденсируется, в атмосферу дополнительно поступает скрытая теплота парообразования и выпадают интенсивные дожди.

Из-за подъема воздуха давление падает до 715 мм рт. ст . и ниже. В возникшую депрессию со всех сторон устремляется воздух. Вследствие вращения Земли он отклоняется вправо, образует вихрь диаметром 100-400 км, в котором воздух со скоростью до 100 м/с и более вращается против часовой стрелки вокруг центральной области низкого давления.

Пропорционально квадрату скорости растут энергия и разрушительная сила вихря. На океане циклон создает мощное волнение, на берегах разрушения вызываются ветром, штормом и необычайно обильными дождями, сопровождающимися обширными наводнениями.

Количество осадков на некоторых островах достигает 1000 мм и более.

В северном тропическом поясе, где температура поверхностной воды почти всюду выше + 20 °С, распространены сообщества коралловых рифов и мангров, свойственные лишь низким широтам. Но в Атлантическом океане они не достигают такого развития, как в Индийском и Тихом.

Экваториальный пояс расположен в основном в Северном полушарии по обе стороны термического экватора между 10-12° с. ш. и 0-3° ю. ш. Он включает части Северного и Южного Пассатных течений и систему экваториальных противотечений.

В поясе господствует экваториальный климат. Для него характерны высокая температура поверхностного слоя воды, сложная система циркуляции вод с преобладанием подъема, относительно высокая биопродуктивность. На континентах этому поясу соответствует зона влажных экваториальных лесов.

Через пояс дважды в год (весной и осенью) проходит внутритропическая зона конвергенции пассатов двух полушарий с интенсивными дождями.

Поэтому в поясе два сезона - весна и осень - влажные с так называемыми зенитальными дождями (солнце в это время проходит через зенит), и два - зима и лето - относительно сухие (солнце удаляется от экватора, в пояс проникает пассат, а в это время зенитальные дожди выпадают в тропиках, соответственно южном и северном). К экватору поступает не только энергия прямой солнечной радиации, но и большое количество скрытой теплоты парообразования, связанной с теплым воздухом, насыщенным водяными парами и сгоняемым пассатами.

Экваториальный пояс собирает влагу и тепло обширных тропических (пассатных) поясов.

В полосу термического экватора входят и в ней постепенно затухают пассаты обоих полушарий. Между ними обычно всегда остается полоса ветрового затишья, штилей и шквалов шириной до 500 км. В результате сильного нагревания штилевой поверхности океана возникают мощные восходящие токи влажного воздуха, близкого к состоянию насыщения.

Охлаждение их при подъеме вызывает конденсацию паров, образование большой облачности и выпадение обильных дождей, обычно с грозой.

Температура воды на поверхности в течение года меняется мало - на 1-3 “С. Соленость в общем близка к норме, только в районах большого речного стока - в устьях Амазонки, Ориноко – 34, а в заливе Биафра - 32-33 %о.

Южный тропический пояс расположен между 0-3° ю.

ш. и 18° ю. ш. на востоке и 30° ю. ш. на западе. Здесь господствует юго-восточный пассат. В его восточной части зарождается Южное Пассатное течение, которое пересекает океан с востока на запад со скоростью 0,5 м/с. Глубина течения 300 м. Температура воды на поверхности достигает + 27 “С, соленость высокая - 36 %о.

В пределах потока течения иногда наблюдаются противотечения. Гидрологический режим западных районов обусловлен Бразильским течением. Шельф здесь узкий.

В поясе большой речной сток, особенно в районе впадения реки Конго в океан. Ураганы редки, заметен сезонный апвеллинг. В прибрежных районах высокое биопродуцирование.

Южный субтропический пояс находится между зонами Южного Пассатного и Антарктического циркумполярного течений.

Из-за присутствия теплых и холодных течений границы пояса у берегов Южной Америки проходят в более высоких широтах, а у берегов Африки - ближе к экватору.

Для открытого океана характерны интенсивная солнечная радиация, малое количество осадков, большое испарение, слабые ветры переменных направлений. Этим объясняются отсутствие мощных течений, формирование теплых (+16-I- 18 °С), высокосоленых (36-37 %0) вод, их погружение и малая биопродуктивность.

Высокая биопродуктивность на шельфе Уругвая, куда проникают воды реки Ла-Платы и Фолклендского течения, а также воды с глубины.

Южный умеренный пояс начинается южнее зоны субтропической конвергенции на 37-40 ° ю. ш. В этих широтах Атлантический океан соединяется с Тихим через пролив Дрейка, а также с Индийским океаном южнее Африки.

В поясе преобладают западные и северо-западные ветры, с запада на восток движутся глубокие циклоны, сопровождающиеся штормовыми ветрами.

Повторяемость и сила штормов велики. Штормы происходят в любой сезон, но чаше всего осенью и зимой. Здесь благоприятная обстановка для развития ветрового волнения - ничем не ограниченное водное пространство открытого океана и большие глубины. Штормовые ветры, не встречая на своем пути никаких препятствий, имеют большой разгон, высота волн составляет до 20 м. Волны доходят до мыса Горн, который известен как одно из самых штормовых мест в мире.

Круглый год в поясе низкая слоистая облачность, часты туманы, затяжные дожди. Температура воздуха невысокая -летом + 10, зимой 0 °С.

Общие сведения и физико-географическое положение

Атлантический океан расположен преимущественно в. Западном полушарии. С севера на юг он вытянут на 16 тыс.

км. В северной и южной части океан расширяется, а в экваториальных широтах звужуеть ься до 2900 к км.

Атлантический океан — второй по величине среди океанов. Береговая линия океана в. Северном полушарии сильно расчленена полуостровами и заливами. У материков в океане есть много островов, внутренних и окраинных морей

Рельеф дна

Через весь океан примерно на равном расстоянии от берегов материков протянулся.

Срединно-океанический хребет. Относительная высота хребта — 2 км. В осевой части хребта расположена рифтовая долина завширш шки от 6 до. ЗО. Км и глубиной до 2 км. Поперечные разломы расчленяют хребет на отдельные сегменты. С рифтов и разломами срединно-океанических хребтов связанные подводные действующие вулканы, а также вулканы. И сландии и. Азорских островов. Наибольшую глубину океан имеет в пределах желоба.

Пуэрто-Рико — 8742 м. Площадь шельфа. Атлантического океана довольно большая — больше, чем в. Тихом океанокеані.

Климат

Атлантический океан расположен во всех климатических поясах. Земли, поэтому его климаты очень разнообразны. Большинство океана (между 40 ° с ш и 42 ° ю ш) размещается в субтропических, тропических, субекват ториальних и экваториальном климатических поясах строгим климатом характеризуются южные части океана, несколько меньше холодные северные районрайони.

Свойства вод и океанические течения

Зональность водных масс в океане очень затруднена влиянием суши и морских течений, что проявляется прежде всего в распределении температур поверхностных вод.

Северная половина океана теплее южной, разными иця в температурах доходит до 6 °. С. Средняя температура поверхностных вод 16,5 °°С.

Соленость поверхностных вод в. Атлантическом океане высокая. В океан и его моря впадает немало крупных рек (Амазонка,. Коиго,. Миссисипи,. Нил,. Дунай,. Парана и др.). В опресненных заливах и морях субполярных и и умеренных широт зимой у восточных берегов образуется лед.

Особенностью океана е многочисленные айсберги и плавучий морской лед, выносимые сюда из. Северного. Ледовитого океана и от берегов.

Антарктидытиди.

Из-за сильной вытянутостью. Атлантического океана с севера на юг в нем в большей степени развиты океанические течения меридионального направления, чем широтного. В. Атлантическом образуются две системы поверх хневих течений. В. Северном полушарии она имеет вид восьмерки -. Северная. Пассатная,. Гольфстрим,. Североатлантический и. Ка-Нарский течения образуют движение вод по часовой стрелке в умеренных и тропических широтах. В северной части.

Североатлантический течение направляет воды. Атлантики в Северный. Ледовитый океан против часовой стрелки. Как холодные течения они возвращаются в. Атлантический океан в северо-восточной части. В. Южном полушарии.

Пассатная,. Бразильская,. Западных. Ветров и. Бенгель-ская течения образуют движение вод против часовой стрелки в виде одного кольцільця.

Органический мир

Атлантический океан по сравнению с. Тихим имел беднее видовой состав живых организмов.

Однако по количеству и общей биомассы, то. Атлантический океан богат организмами. Это связано прежде всего со значительным п распространением шельфа, на котором живет много придонных и донных рыб (треска, окунь, камбала и др.н.).

Природные комплексы

Атлантическом океане выделяют все зональные комплексы — природные пояса, кроме северного полярного. Воды северо субполярного пояса богаты различные виды живых организмов — особенно на шельфе у б беретов. Гренландии и. Лабрадора. Умеренный пояс характеризуется интенсивным взаимодействием холодных и теплых вод, обилием живых организмов.

Это наиболее рыбные районы. Атлантики. Большие пространства теплыми х вод субтропических, тропических и экваториального поясов менее продуктивны, чем воды северного умеренного пояса.

В северном субтропическом поясе выделяется особый природный водный комплекс. Саргасовог в моря. Для него характерна повышенная соленость вод — до 37,5% в и низкой производительностьювність.

В умеренном поясе.

Южного полушария выделяются (как и в северном) комплексы, где смешиваются воды с разной температурой и плотностью. Комплексы субантарктических и антарктического поясов характеризуются это езонним распространением плавающих льдов и айсберговв.

Хозяйственное использование

Атлантическом океане представлены все виды морской деятельности, среди которых наибольшее значение имеет морской, транспорт, подводный нефтегазодобыча и только потом — использование биологических ресурсов

. Атлантический океан — главный морской путь мира, район интенсивного судоходства. На берегах.

Атлантического океана размещается более 70 приморских стран с населением более 1,3 млрд человек

К минеральных ресурсов океана относятся россыпные месторождения редких металлов, алмазов, золота.

В недрах шельфа сосредоточены запасы железных руд, серы, обнаружены большие залежи нефти и газа, эксплуатирую ются многими странами (Северное море и др.). Некоторые районы шельфа богатые яа уголь.

Энергия океана используется в работе приливных электростанций (например, в устье реки. Ранс на севере. Францииції).

Многие приатлантических стран добывают из океана и его морей такие минеральные богатства, как поваренная соль, магний, бром, уран.

В засушливых районах работают опреснительные установки

Интенсивно используются и биологические ресурсы океана. Атлантический океан — самый на единицу площади, но его биологические ресурсы в некоторых районах истощены

В связи с интенсивной хозяйственной деятельностью во многих морях в открытом океане происходит ухудшение природных условий — загрязнение воды, воздуха, уменьшение запасов ценных промысловых рыб и др..

Других животных. Ухудшаются рекреационные условия на берегах океану.