Политическая мифология. От Платона до Майдана: политический миф в эпоху Интернета. Мифы про армию и флот

Исторический миф - сильное политическое оружие при том еще, что в истории, пожалуй, больше мифов, чем достоверных фактов, преданий и легенд - мифов, которые сами стали фактами истории.

Сублимация истории («героический подвиг») - это усилие сознания возвыситься над реальностью, и прежде всего убрать из прошлого негативное и недостойное, что и без особых вымыслов уже превращает историю в миф о прошлом. Миф в истории обеспечивает «связь времен»: героизация прошлого готовит героическое настоящее и будущее. Миф оказывается средством социальной мобилизации, если общество оказывается неспособным решать свои задачи рационально и без невротических усилий, а следовательно, без их мифологизации. Когда организующим и мобилизующим общественным началом становится тот или иной миф, можно говорить об эффективности мифологии, но приходится признавать и несомненную слабость общества, которое не может без нее обойтись.

Побуждающие свойства мифов во многом объясняются эмоциональностью мифа, его непосредственной чувственностью, что и позволяет заменять действительные формы социального стимулирования превращенными, отчего миф и становится сильным индивидуальным и коллективным допингом, заставляет жить и трудиться в состоянии аффекта, в постоянном напряжении. «Пятилетка - в четыре года», «перевыполнение плана», «догоним и перегоним», мифология нарастающего пафоса: «передовик производства», «ударник», «герой труда», «стахановец» превращали деловую жизнь общества в «накал страстей», которого оно долго выдержать не могло и он становился фиктивным, превращаясь в миф, тем более, что мифы-однодневки возникали и исчезали на фоне грандиозных исторических мифов о строительстве нового общества, создания нового народа (советского) и новой общественной формации. Связь между этими двумя уровнями мифологии обеспечивалась особыми инструментальными мифами среднего уровня: из арсенала мифов о героях - «маяках», труда, мифами о выдающихся производственниках, о мудром всезнающем руководстве, его направляющей силе, могуществе государства и т.д.

На деле же система стимулирования, которую можно было бы признать одним из действенных методов управления, оказывается мифотворчеством, она обеспечивала, наряду с реальными достижениями, гиперэксплуатацию, манипуляцию, жестокое принуждение и безудержную демагогию.

В эпохи высокой и тем более спазматической политической активности присутствие мифа глубоко определяет состояние общественного и индивидуального сознания, особенно же сильны всплески мифотворчества в кризисные периоды исторической ломки - войн, революций, реформ. Мифологическое сознание в такие эпохи наиболее подвижно и дифференцированно.

Современный миф (в отличие от традиционного, архаического) сталкивается со свободой индивидуального сознания, которое может его принимать или отвергать. В достаточно активном индивидуальном сознании миф может возникать и функционировать, прежде чем он способен стать коллективным. Миф и мифотворчество могут быть осознанными, индивидуальными по происхождению, исходить от того или иного лица (лидера, идеолога, инициатора) или группы лиц, представляющих какую-либо политическую или иную силу, поскольку возможна рационализация мифа и мифотворчества. Если говорить о современном мифе и тем более политическом, то он может быть целенаправленным, предназначенным культивировать иллюзии, героику, величие вождя или какой-либо идеи, создавать фиктивную, иллюзорную реальность, с которой приходится считаться, а значит, уходить от действительности. Поэтому в мифологии и прошлого и нашего времени сочетаются сознательное и бессознательное, рациональное и иррациональное. Рациональное начало в этом случае обычно связано с обдуманным замыслом, иррациональное - с неосмысленным восприятием и распространением мифа. На стадии бессознательного сказывается эмоциональность мифа, тяга к иллюзиям, жажда утешения и ощущения надежности.

Будучи символической, превращенной формой действительности, миф оказывается, как считает Э. Кассирер, одной из символических форм культуры, создаваемой воображением и переосмыслением реальности, подобно созданию искусства. Мифология, мифотворчество - это своеобразное искусство создавать вымышленные подобия подлинной реальности.

К рациональным формам мифа можно отнести интернациональные мифологические универсалии, такие, как всесилие Разума у просветителей, культ природы и истории у романтиков, связь религии и национального начала (А. Шлегель), исторических и общественных функций чувства и эстетики у Новалиса, сочетание всесильного государя и его безвольного окружения, космизм и рационализм политики и власти, подобие небесного и земного.

Один из распространенных мифов о власти, наряду с самыми древними - мифами народоправия, непререкаемости закона, суверенитета народа, властителя, непогрешимости (римского папы, современного политического вождя) и мн.др. - миф о государстве. Он играл и продолжает играть важнейшую роль в политике и получил фундаментальное политико-философское обоснование. Суть его - в доказательстве необычной природы государства, его трансцендентного характера, т.е. способности восходить к высшим ценностям, воплощать их и превосходить функции других политических образований.

У культа государства богатые традиции - от божественного предопределения государственной власти до апологии абсолютизма и тоталитаризма.

Задачу организаторов манипулирования сознанием людей облегчает использование мифов. Каждый из них воспринимается как обобщенное представление о действительности, сочетающее нравственные и эстетические установки, соединяющее реальность с мистикой (С.М. Кара-Мурза). Привлекательное и многообещающее, оно способно влиять на массовое сознание, позволяя человеку мысленно переместиться в мир иллюзий и грез. Миф может заменить в сознании индивида представление о реальности условным образом, который дает ему возможность чувствовать себя сильным и преуспевающим, а не униженным и обиженным судьбой.

Процесс формирования политической мифологии привлекает внимание многих исследователей. Немецкий философ Э. Кассирер пришел к выводу, что миф всегда трактовался как результат бессознательной деятельности и как продукт свободной игры воображения, не возникающий спонтанно, не являющийся диким плодом необузданного воображения. Напротив, он представляет собой искусственное творение, созданное умелыми и ловкими «мастерами». В XX в. была создана и апробирована новая техника формирования мифов, способная изменить социальную действительность, поскольку они могут создаваться точно так же и в соответствии с теми же правилами, что и оружие массового поражения.

В политике всегда использовались методы подавления и принуждения. Но в большинстве случаев они были ориентированы на материальные результаты. Современные политические мифы функционируют по-другому. Они сначала изменяют людей, чтобы потом иметь возможность регулировать и контролировать их поступки.

Обычные методы политического насилия не способны дать подобный эффект. Даже находясь под воздействием массмедиа, люди не исключаются из сферы частной жизни. Всегда остается сфера личной свободы, противостоящей такому давлению. Современные политические мифы разрушают подобные ценности.

Миф неуязвим и нечувствителен к рациональным аргументам. Понять его - означает не только осмыслить его слабости и уязвимые места, но и осознать его силу. Когда ученые впервые услышали о политических мифах, то нашли их столь абсурдными и нелепыми, столь фантастическими и смехотворными, что не могли принять их всерьез. Но позднее такое отношение было признано заблуждением. В связи с этим, отмечают социологи, необходимо тщательно изучать происхождение, структуру, технику и методы создания политических мифов, чтобы знать, как победить противника.

Американский политолог Г. Лассуэлл (1902-1978) связывал распространение политического мифа с пропагандой как управлением значимыми символами. Ученый трактовал его как совокупность социальных убеждений, включающих устойчивые представления об идеальной разновидности власти в рамках конкретного общественного устройства. Миф реализуется в политических доктринах и идеологиях и отражается в структуре сознания людей с помощью таких понятий, как креденда и миранда. Креденда (доверие) представляет собой сферу рационального сознания, соответствующую политическим доктринам: имеются в виду уставы, конституции, декларации, договоры, обеспечивающие доверие к власти. Миранда (мираж, сверхъестественное) - это совокупность мифов, ритуалов, символов, содержащая такие коммуникативные средства, как лозунги, флаг, гимн, лидер (герой) движения. Она рассчитана на эмоциональное восприятие, пробуждение чувства лояльности индивида к власти или политическому движению, оппозиционному ей. С точки зрения Г. Лассуэлла, посредством использования креденды и миранды осуществляется политическое управление обществом.

Одни мифы сохраняются для того, чтобы в нужный момент можно было бы оживить их и провести кампанию по манипулированию сознанием публики. Они создаются авторитетными интеллектуалами и поддерживаются определенными кругами для того, чтобы оставить неизменной их культурную гегемонию. Эти мифы оправдывают разрыв с прошлым, который и привел к установлению существующего порядка (С.М. Кара-Мурза).

Другие мифы, напротив, содействуют сохранению привычных стереотипов, связи с прошлым. В качестве примера можно воспринять идеологию современного западного общества, именуемую евроцентризмом. Отношение исследователей к нему противоречиво. Одни считают евроцентризм идеологией, претендующей на универсализм и утверждающей, что народы проходят один и тот же путь и отличаются друг от друга лишь стадией развития. Хотя евроцентризм был широко распространен в XIX в., его основные положения остались неизменными и сегодня. Когда общество находится на распутье и определяет путь развития, политики, приверженные идеологии евроцентризма, выбирают лозунг: следуй за Западом - это лучший из миров (Л. Баткин).

Иной позиции придерживается французский этнолог К. Леви- Стросс (1908-2009). Он полагает, что не может быть мировой цивилизации в том смысле, который часто вкладывается в это выражение, поскольку цивилизация предполагает сосуществование культур, обнаруживающих огромное разнообразие; можно даже сказать, что цивилизация и заключается в этом сосуществовании. Мировая цивилизация не могла бы быть ничем иным, как коалицией культур, каждая из которых сохраняла бы оригинальность.

Одним из основных мифов евроцентризма является представление о том, что современная западная цивилизация является следствием непрерывного развития античности (колыбели цивилизации). Признается, что смена общественных формаций происходит в строгой последовательности: по мере развития производительных сил первобытно-общинный строй уступает место рабовладельческому, который, в свою очередь, сменяется феодализмом, а позднее в ходе научной и промышленной революции наступает эпоха капитализма.

Миф эволюционизма связан с историей восприятия времени в европейской культуре, когда на смену представлениям о циклическом времени аграрной цивилизации пришла идея линейного времени и сложились благоприятные условия для выработки образа прогресса, ставшего основой индустриализма. Утверждению этой идеи способствовал успех теории эволюции органического мира Земли, основанной на воззрениях Ч. Дарвина. В качестве одного из факторов развития выделен естественный отбор, т.е. выживание более приспособленных особей и гибель менее приспособленных. Согласно этому подходу, общества были разделены на развитые и слаборазвитые. В обиход вошло представление о том, что отставшие от прогресса или погибают в конкурентной борьбе, или попадают в зависимость от сильных.

Один из мифов евроцентризма утверждает, что успехи Запада связаны с тем обстоятельством, что капитализмом созданы мощные производительные силы. Те общества, которые не сумели добиться того же, вынуждены догонять передовые страны. С этим мифом соглашаются не все культурологи. Британский историк А. Тойнби (1889-1975) обосновал мнение о том, что тезис об унификации мира на базе западной экономической системы как закономерном итоге единого и непрерывного процесса развития человеческой истории, приводит к грубейшим искажениям фактов и поразительному сужению исторического кругозора.

Будучи ориентированными на разрыв с прошлым или сохранение связи с ним, мифы составляют фундамент иллюзорной картины мира, создаваемой манипуляторами. В США, по мнению Г. Шиллера, главными идеями, утверждающими господство правящей элиты, выступают пять мифов:

• 1) об индивидуальной свободе и личном выборе граждан;
• 2) о нейтралитете важнейших политических институтов: конгресса, суда, президентской власти, а также массмедиа;
• 3) о неизменной эгоистичной природе человека, его агрессивности, склонности к накопительству и потребительству;
• 4) об отсутствии в обществе социальных конфликтов, эксплуатации и угнетения;
• 5) о плюрализме массмедиа, которые в действительности, несмотря на обилие источников, контролируются крупными рекламодателями и правительством и представляют собой единую индустрию иллюзорного сознания.

Как видим, исследователи подчеркивают связь массмедиа с политической мифологией. В ходе исторического развития они проникали на политический рынок как органы партийной печати и расширяющие читательскую аудиторию печатные издания. При этом массмедиа не только налаживали связи с населением, завоевывали авторитет в обществе, но и приобщали рядового гражданина к участию в социальных процессах, осознанию его принадлежности государству и миру политики. Вследствие систематического общения прессы с людьми она стала таким же институтом политической социализации, какими являются семья, церковь, система образования. Выражая общественное мнение, обозреватели популярных изданий, телекомментаторы, ведущие репортеры и специалисты по рекламе вошли в круг представителей интеллектуальной политической элиты, удовлетворяющей интересы «среднего» человека. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что журналисты, по существу, выполняют функции творцов политических мифов и идей.

С их помощью государство и другие политические субъекты могут не только информировать население о целях и ценностях своей политики, но и создавать модели отношений с обществом, затрагивающие процесс формирования представительных органов власти и правящих элит, поддержания авторитета соответствующих целей, традиций и стереотипов. Иными словами, массмедиа стали мощнейшим инструментом целенаправленного конструирования политических порядков, средством выстраивания необходимых власти связей и отношений с обществом .

Пресса не только объясняет происходящее, но и дает оценки, интерпретирует события, предлагает решения, т.е. создает некую «новую реальность», внедряет в массовое сознание новые образы, на основе которых формируется новое мифопостроение (О.А. Карлова). Трудно найти другую общественную сферу, где формирование обобщенных представлений о действительности в контексте деятельности массмедиа в последние десятилетия было бы столь продуктивным, как в сфере конструирования имиджей политических лидеров.

Таким образом, исследователи подчеркивают, что с помощью мифов осуществляется управление обществом, они служат фактором легитимации политического режима. Представление о мире, соединяющее реальность с мистикой, способно влиять на массовое сознание, позволяет человеку мысленно переместиться в мир иллюзий и грез, так что индивид получает возможность чувствовать себя преуспевающим, а не ущемленным. Мифы создаются не только интеллектуалами (ученые, политтехнологи), но и массмедиа и поддерживаются правящими кругами ради сохранения их гегемонии. При непосредственном участии массмедиа конструируется политический порядок, выстраиваются приемлемые для власти связи и отношения с обществом. Манипулирование сознанием индивидов с помощью прессы производится в интересах поддержки массами определенной политической мифологии.

• См.: Соловьев Л.И. Политология: политическая теория, политические технологии. М.: Аспект Пресс, 2014.

Обращение к мифам в политике в те или иные периоды исторического развития характерно для всех государств. Оно связано с особыми социально-политическими и экономическими условиями, которые не позволяют решать сложные проблемы за счет реально существующих средств и вынуждают политиков с помощью мифов воздействовать на массовое сознание людей и тем самым отвлекать их хотя бы на время от назревших и трудно разрешимых противоречий.

Попытка в теории представить мифы как нечто архаичное, утерявшее свое значение в современных условиях, на практике себя не оправдала. Реальная действительность доказывает, что одни мифы исчезают, другие появляются.

Замена одних мифов другими - явление закономерное для периодов революций и реформаций. Оно объясняется тем, что политические цели меняются коренным образом и требуют обеспечения веры в ту или иную идею, а также поддержки соответствующих политических акций со стороны народа.

Чем дальше общество продвигается в своем развитии, тем изощреннее и привлекательнее становятся мифы, тем сложнее они поддаются распознаванию. Мифы все больше приобретают актуальность и конкретную направленность, отвечающие потребностям времени. Мифы о «мудрой политике правительства», «о возможных переменах к лучшему» и т. п. используются как сильный аргумент легитимации власти.

Интерес к мифам со стороны исследователей проявляется давно. Изучением этой проблемы занимались Э. Кассирер, 3. Фрейд, А. Розенберг, Ж. Сорель, П. Сорокин, А. Камю и др. Однако предметом их изучения были мифы, относящиеся к сфере культуры. Разумеется, многие их рассуждения вполне применимы и к политическим мифам, так как и те и другие имеют общую природу и аналогичные свойства: некритическое, эмоционально окрашенное восприятие мира, соединение реальности и вымысла, принятие мифа на веру без предварительной проверки и анализа его содержания.

Однако политические мифы - это совершенно иное явление и их нельзя рассматривать как неотъемлемую часть человеческой природы, изгнание которых из жизни людей обеднило бы их существование.

Для политических мифов характерны следующие специфические особенности:

Они не появляются спонтанно, а создаются искусственно, сознательно и целенаправленно;

Основу их составляют осознанные и культивируемые политиками коллективные чаяния и надежды, усвоенные массовым сознанием;

В них соединяются два разнородных качества: трезвый расчет и фанатическая вера, позволяющие политикам освобождать себя от всех моральных преград;

Они не поддаются разрушению с помощью рациональных аргументов и потому вполне правомерна их оценка как ненаучного знания. Политические мифы в лучшем случае - полуправда;

Для них характерна непосредственная связь с политической реальностью, они призваны оправдывать тот или иной ход событий, обеспечивать абсолютную уверенность людей в правоте осуществляемых политических акций;

Политические мифы появляются значительно позже мифов художественных, что обусловлено созданием политических структур и социальной дифференциацией.

Политическим мифам присуще определенное противоречие,

С одной стороны, они обладают особой устойчивостью, в основе которой находятся: взаимообусловленность мифа и массового сознания: миф творится и поддерживается массовым сознанием, массовое сознание опирается на миф; живучесть элементов изначального сознания, которое оказывает значительное влияние на характер восприятия мифа и поведение (несмотря на интеллектуальную и культурную эволюцию); заинтересованность людей в политике и неспособность к обнаружению ее мифологического характера; осознание возможности находить смысл собственной жизни с помощью мифа. При стабильности политических систем существуют устойчивые (главные) мифы, предписывающие людям определенную систему ценностей и способы поведения (например, в США такими мифами является миф об американской демократии и свободном предпринимательстве).

С другой стороны, политические мифы весьма динамичны. Они могут исчезать и воспроизводиться вновь в зависимости от соответствующих потребностей.

Что же вызывает к жизни политические мифы в наше время?

Во-первых, необходимой предпосылкой продуцирования и репродуцирования мифов является наличие коллективного массового сознания, именно через него усваиваются коллективные желания, которые становятся фундаментом для создания политического мифа.

Во-вторых, для появления мифов необходимо соответствующее психологическое состояние общества, наличие напряженной ситуации, когда можно легко поверить в гонимых врагов и катастрофу и когда в это хочется верить.

Не случайно большинство исследователей пришло к выводу, что существует определенная закономерность - политические мифы утверждаются наиболее легко в странах, где существуют кризисные ситуации, а люди не обладают достаточным уровнем политической культуры. В таких условиях усваиваются любые мифы, в том числе противоречивые, нелепые и утопичные.

Однако наличие этой закономерности не исключает утверждения политических мифов и в странах с благополучной социально-политической ситуацией, где в качестве предпосылки выступают желания и надежды людей как коллективное бессознательное, нуждающееся в соответствующем оформлении (в том числе и в мифе).

Не следует вкладывать в голову человека нечто. Надо попытаться найти резонанс в том, что уже есть в голове.

Тони Шварц

При помощи мифов интерпретируются многие политические события, которые нас окружают. Мифы также являются способом простого, экономичного восприятия реальности. Классик российской философии и исследователь языка Алексей Лосев в своей работе «Диалектика мифа» определяет это понятие следующим образом: «Миф есть логическая, т.е., прежде всего, диалектическая необходимая категория сознания и бытия вообще... Миф не идеальное понятие, а также не идея. Это есть сама жизнь» .

Алексей Федорович Лосев (1893-1988) - русский филолог, философ и исследователь герменевтики, доктор филологических наук.

За написание книги «Диалектика мифа», ставшей новаторской в герменевтике и исследованиях мифологии, в 1930 г. был арестован, отправлен на работы по возведению Беломорско-Балтийского канала, во время чего почти полностью лишился зрения. После возвращения из лагеря был восстановлен на преподавательском посту и работал в МГУ и МПГУ. Автор монументальной работы «История античной эстетики», более 40 монографий и 800 статей.

Люди в большинстве своем жалеют использовать свою когнитивную энергию, не пытаясь расшифровать сложные политические «загогулины». «Постигать» политическую действительность помогают уже заложенные в наше подсознание конструкции, называющиеся архетипами. В научный дискурс это понятие ввел известный швейцарский психоаналитик Карл Густав Юнг. Именно на основе архетипов создаются политические мифы, без которых невозможно представить себе политику и общественную жизнь ни в древности, ни в современном мире.

Политические мифы бывают спонтанными и искусственными. Если первые возникают «снизу», без какого-либо умысла, то вторые

Карл Густав Юнг (1875-1961) - швейцарский психиатр, основоположник аналитической психологии. В молодости был учеником Зигмунда Фрейда, но позднее разошелся с ним во взглядах и основал собственную школу психотерапии. Автор известной концепции психологических типов (экстраверсии и интроверсии), учений об архетипах и коллективном бессознательном. Обвинялся в сотрудничестве с нацизмом в 1930-е гг., однако официальных обвинений ему предъявлено не было. Наиболее известные работы: «Развитие личности», «Человек и его символы», «Архетипы и коллективное бессознательное» и др.

конструируются специально для решения задач, стоящих перед заказчиками . Процесс мифотворчества - трансформация архетипов в образы.

Архетипы - «осадок» жизненного опыта предыдущих поколений, некие психологические модели поведения, сложившиеся за века истории той или иной общности. «Архетипы - это априорная форма психики, система установок сознания, являющаяся одновременно и образом, и эмоцией. Это врожденные идеи или воспоминания, которые предрасполагают людей воспринимать, переживать или реагировать на события определенным образом» 1 . Архетипы дают нам основу мифологических представлений о хаосе и порядке, своем и чужом, добром и злом. Их столько, сколько и типичных жизненных ситуаций. Религиозные тексты, сказки, предания, легенды часто описывают национальные «способы реагирования» на них, отношения к тем или иным явлениям.

Выдающийся отечественный филолог, специалист по фольклористике Владимир Пропп, анализируя сюжеты русских народных сказок, выявил семь типичных их персонажей (герой, антагонист-вредитель, даритель, помощник, царевна, отправитель, ложный герой), а также 32 типичных действия (от отлучки и недостачи до наказания и свадьбы) 2 . Эти образы и сюжеты иллюстрируют представления о добрых и злых поступках, героях и антигероях русской национальной культуры, хотя ими не исчерпывается полный перечень архетипов. В настоящее время все чаще под архетипами понимается более широкий информационный пласт - любые художественные, исторические, философские, теологические и иные схемы, которые могут дать основу мифологическим сюжетам 3 . Российский исследователь Борис Борисов справедливо отметил: «Архетипичность - основа массовой культуры, неотъемлемой частью которой является реклама. Успех ее произведений во многом зависит от способностей творца на генном уровне „считывать" глубинные архетипы национальной культуры и на их основе уметь несколькими штрихами воссоздать образ, легко узнаваемый массовым сознанием» 4 .

Какие архетипы становятся основой для современных политических мифов?

Архетипы личностные (Матери, Отца, Дедушки, Братства и т.д.), Семьи, Героя и Врага часто служат основой для конструирования ^ендикова И. Г. Архетип и символ в рекламе: учеб, пособие для студентов вузов. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008. С. 30.

• 2Там же. С. 57.
• 3 Борисов Б. Л. Указ. соч. С. 242.

"Там же. С. 244.

Владимир Яковлевич Пропп (1895-1970) - советский филолог, профессор ЛГУ, доктор филологических наук. Один из ведущих исследователей сказок и народного русского языка. Выделил 31 инвариант (повторяющийся элемент), характерный для каждой сказки, чем сделал возможной деконструкцию любой сказки на составляющие смысловые элементы. Создал первую в семиотике порождающую грамматику. Известен благодаря работам по семиотике: «Морфология сказки», «Русский героический эпос» и др.

имиджей современных политиков, усиления или ослабления характеристик того или иного политического движения или явления. Бинарный архетип «Мы»-«Они» вообще является фундаментом формирования общности, идентичности, основой любой политической кампании. Так, например, немецкий политический мыслитель Карл Шмитт считал противостояние «друг - враг» основой политики. Рассмотрим ряд архетипов более подробно.

Какое представление вызывают у нас слова «мама», «мать»? Для любого из нас это человек, подаривший нам жизнь, самый дорогой и близкий на свете. Именно поэтому очень часто Родина в политической пропаганде представлена не в виде территории, карты, политического лидера, а в образе немолодой женщины. Известный плакат времен Великой Отечественной войны художника И. Тоидзе «Родина-

Родина-мать на плакате И. Тоидзе, на Мамаевом кургане в Волгограде и на Пискаревском мемориальном кладбище Санкт-Петербурга

мать зовет!» актуализирует именно этот архетип. Матери невозможно отказать, мать вне идеологии. Тот, кто спорит с мнением матери, аморален. Согласитесь, что если бы художник изобразил Родину на данном плакате в виде, например, Сталина, то смысловое содержание материала изменилось бы самым серьезным образом, и он бы вызывал совершенно другие ассоциации. Знаменитая скульптура, изображающая Родину-мать и расположенная в Волгограде на Мамаевом кургане, также создана в русле использования данного архетипа. Мы видим, что путем присоединения архетипа Матери к пропагандируемому субъекту происходит его существенное усиление. Архетип помогает вызвать нужные эмоции и передать необходимое содержание, смысловое наполнение, изменив его в нужную сторону.

Архетип Отца также один из распространенных. Каковы наиболее типичные и устойчивые характеристики отца? Строгий, но справедливый, наставник, глава семьи и тд Позиционирование Иосифа Сталина как «отца народов» призвано было объяснить жесткость государственного управления, сложившуюся в его эпоху, воспроизводило патерналистскую модель поведения государства и граждан. Обратите внимание на использование номинативов «государь-батюшка» и «государыня-матушка» в русском национальном эпосе, который также подсказывает модель поведения по отношению к политическому руководителю, монарху. Кстати, в слове «батюшка» кроется еще один смысл - религиозный, подчеркивающий идею богопомазанности монарха. Батюшкой традиционно называют священнослужителей в Русской православной церкви.

Архетип Дедушки - мудрого старика активно эксплуатировался советской властью при позиционировании образа Владимира Ленина среди советских граждан, особенно школьников. Мудрый, добрый, знающий ответы на все вопросы, образец для подражания - типичные представления о дедушке. Кстати, первого российского президента Бориса Ельцина окружение часто называло за глаза «дедом», но, как вы понимаете, между «дедом» и «дедушкой» есть некая содержательная разница.

Немало примеров использования семейных архетипов можно найти в рекламе коммерческих продуктов: бабушкина сметана «Домик в деревне», семейное чаепитие с чаем «Беседа», мед «Дедушкин улей» и т.д. подчеркивают особую атмосферу создания продукта или его употребления, его качество («сделано для своих»).

Архетип Героя, Спасителя - один из наиболее распространенных в политической мифологии. Он играет особую роль в политической коммуникации в переломные моменты истории. Положительный потенциал образа героя понятен и прост. Для политика быть «спасителем Отечества» - наивысшая цель, поэтому приход в политику прославленных командиров, военных предопределен. Неслучайно маршал Жуков был задвинут в тень после Великой Отечественной войны: его политические конкуренты боялись популярности легендарного военачальника. А блок «Единство» на выборах в Государственную думу 1999 г. был представлен тройкой лидеров, состоящей из «героев- борцов»: Сергей Шойгу (борец с чрезвычайными ситуациями), Александр Гуров (борец с коррупцией) и Александр Карелин (борец- спортсмен) должны были актуализировать заявку блока на роль спасителей России от развала.

Миф о «дедушке Ленине» на страницах детских книг и изображениях

Без использования архетипа Врага невозможно себе представить ни один сюжет политической кампании, особенно в кризисные периоды. Без Врага теряется смысл существования мифологического Героя. Враг, как обычно, аморален, кровожаден, нарушает все мыслимые и немыслимые запреты, действует во вред нам, нашей общности. Любой из интересующихся политикой может назвать множество примеров использования данного архетипа применительно к тем или иным личностям. Но часто под образом врага скрываются и собирательные образы: олигархи, масоны, империалисты, американцы, бандиты, террористы, демократы, коммунисты, «лица кавказской национальности», евреи и тд Даже в мультфильмах и кинематографе

остроту сюжету придает наличие «темных сил», которые герой должен победить. Поэтому демонизация противника, политического оппонента - один из самых распространенных приемов в политических кампаниях. В качестве классического примера можно привести целенаправленную дискредитацию и «кошмаризацию» образа Геннадия Зюганова на президентских выборах 1996 г. Она состояла из множества сюжетов. Образ лидера коммунистов связывался в проельцинских СМИ с неминуемым голодом, гражданской войной, талонами, возвращением массовых репрессий, «красным террором» и тд Тем самым роль главного и очевидного зла была фактически навязана Г. Зюганову, причем избирателю предлагалось выбрать из двух зол меньшее, в качестве которого выступали сам Б. Ельцин и его политический курс. Известная крылатая фраза Бориса Ельцина «Во всем виноват Чубайс!» из той же серии примеров.

Демонизация Геннадия Зюганова в президентской избирательной кампании 1996 г.

Технологии отработки «оранжевых сценариев» по свержению тех или иных политических режимов не обходятся без использования мифологических сюжетов. Обязательными компонентами таких революций являются обвинения власти в коррупции, халатности, предательстве интересов своей страны, фальсификациях на выборах, что деле- гитимирует правящую элиту. Ключевым событием «оранжевых сценариев», катализатором массового недовольства нередко становится жертва, появившаяся в период революционных событий. В последние годы существования СССР академик Андрей Сахаров, умерший от сердечного приступа 14 декабря 1989 г. после эмоциональной полемики на Съезде народных депутатов СССР, стал «иконой» демократического движения. Политическую составляющую эмоций, передаваемых либеральной оппозицией, сформулировал известный шансонье Александр Новиков в песне «На смерть А. Д. Сахарова»:

Отрицательные герои из мультипликации и детского кино: старуха Шапокляк и крыска Лариска, Дюдюка Барбидокская, Урсула, лиса Алиса и кот Базилио, персонажи «Му Little pony»

Все так и было. Кричало быдло , В собачьей стойке изготовясь, Над головой трясло и выло, Порвать готово седую Совесть.

Вопило баба. И портупеи Сползали с пуз ему на горло.

Собралась стая. Да не успели.

Ушел он. Тихо, светло и гордо.

Скорбь академий. А даже - Тауэр.

По всем столицам - известье глухо.

И лишь в России на общий траур Не набралося - не глоток - духа.

Не одолело людское вече Людишек мелких, на власть реченных.

Не докричалось. Ушел навечно Великий Политзаключенный

На Украине роль жертвы революции досталась трагически погибшему журналисту Георгию Гонгадзе, в России 2000-х эмоциональную компоненту противостоянию с «кровавым путинским режимом» 1 в 2006 г. придала смерть Анны Политковской, известной своими разоблачительными статьями и системной критикой правящей в России элиты. Убийство Бориса Немцова в феврале 2015 г. многие аналитики также связывают с попыткой спровоцировать недовольство, ведь трагедия случилась в сотне метров от Кремля накануне запланированного оппозицией «антикризисного шествия». В этих смертях оппозиция обвиняла действующую власть.

Появление жертвы способно воодушевить массы, вывести народ на улицу. По мнению украинского исследователя Георгия Почепцова, в этой ситуации порождается стандартный мифологический конфликт: герои от имени оппозиции и враги (дикари, нелюди) от имени власти. Нечеловеческий характер врага представляется явной приметой активации мифологического сознания. Иррациональность помогает массам избавиться от страха перед властью. Массы в этот момент способны на осуществление самых масштабных действий против правя- ‘Один из распространенных мемов, используемых оппонентами Владимира Путина.

Противостояние двух политических общностей в мифологических сюжетах происходит через актуализацию бинарного архетипа «Мы» - «Они» . «Мы» - это наша общность. Как правило, «мы» - честные, благородные, умные, красивые, миролюбивые, правильные. Именно так мы думаем об общности «своих». «Они» - чужие, другие, не такие, как «мы», хуже: нечестные, некрасивые, злые, жестокие, алчные, подлые и т.д. Чем опаснее «они», тем сильнее происходят сплочение «нашей общности», а также минимизация внутригрупповых различий.

Американский политолог Самюэль Хантингтон писал о том, что в момент разрушения прежнего идеологического врага Соединенных Штатов - коммунистического СССР, который пошел по пути саморе- формирования с целью «стать таким же, как цивилизованный мир», а иными словами -? такими же, как Запад, США пережили глубокий кризис идентичности. «Кто теперь мы, если ныне не с кем бороться?» - такой вопрос могли себе задать американцы. Ответ нашелся просто: если истинного врага нет, то его следовало бы выдумать. Френсис Фукуяма - американский мыслитель и философ японского

Использование бинарного архетипа «Мы» - «Они» в советской и современной политической агитации

происхождения - в период крушения прежней американской идентичности даже написал знаменитую статью «Конец истории?» . В этой статье Фукуяма поторопился предложить свою точку зрения о том, что мир пришел к новой фазе развития цивилизации, в которой не будет масштабных войн и конфликтов. Но, как выяснилось далее, без врага

Самюэл Филлипс Хантингтон (1927-2008) - американский политолог и специалист по международным отношениям. Большую известность получил благодаря выдвижению концепций «столкновения цивилизаций» (гипотезы о том, что войны XXI века будут проходить по культурным цивилизационным расколам) и «волн демократизации» (основывается на том, что политическая демократизация в мире происходит не плавно, а резкими наплывами. Наиболее значимые работы - «Столкновение цивилизаций», «Третья волна.

Демократизация в конце XX века» и «Политический порядок в меняющихся обществах».

общность либеральных демократий испытывает трудности, поэтому создание мифов о «международном терроризме» («Аль-Каида», ИГИ/1), к существованию и подъему которых на деле приложили немало усилий американские спецслужбы, а также реанимация архетипов холодной войны и логики противостояния с Россией помогли мировой политике приобрести «новый смысл» и динамику на современном этапе.

Наличие врага оказывает на общность консолидирующий эффект, а без него общность рассыпается. Недаром наивысшие примеры национального единения в нашей стране связаны с теми временами, когда враг был очевидным и реальным. События Великой Отечест-

Фрэнсис Фукуяма (род. в 1952 г.) - американский политолог, философ и влиятельный идеолог неоконсерватизма. В 1980-е гг. работал в Госдепартаменте США, но всемирную известность Фукуяме принесла концепция «конца истории» - гипотеза о том, что после победы либеральной идеи над своими конкурентами (фашизмом, коммунизмом) войны в мире закончатся, поскольку демократии не воюют друг с другом. Главные труды - «Конец истории и последний человек» и «Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию».

венной войны до сих пор в сознании россиян являются ключевыми в плане подъема патриотического духа. День Победы - 9 Мая, по данным опросов общественного мнения, является главным праздником, объединяющим граждан России и практически не вызывающим у них кривотолков и альтернативных мнений. Очевидно, что попытки размыть значимость Великой Победы, предпринимаемые в отдельных странах зарубежья, имеют целью разрушение российского национального консенсуса и единства 1 .

*См. подробнее: Чуев С. В. Постреволюционная Россия в поисках национального единства. Ростов-на-Дону: Брейн, 2008.

Формирование общности «мы» тесно связано с процессами идентификации. Ответ на главный вопрос переживающего кризис идентичности человека «Кто я?» чаще всего находится в случае определения им «таких же, как я», т.е. «своей общности». Множество «мы- общностей» строится на личностных принципах принадлежности: половом (мужчины и женщины); возрастном (старики и молодежь), расовом (темнокожие и белые), по цвету волос (блондинки и брюнетки). Но идентичность может строиться и по критериям принадлежности к социальной группе :

• - этническая идентичность (мы - русские, армяне, украинцы, калмыки и т.д.);
• - конфессиональная (мы - православные христиане, мусульмане, буддисты, конфуцианцы, Свидетели Иеговы и т.д.);
• - территориальная (южане, северяне, ростовчане, москвичи, «понаехавшие» и т.д.);
• - социальная (студенты, преподаватели, бизнесмены, инвалиды, пенсионеры и т.д.);
• - политическая (коммунисты, демократы, оппозиционеры, единороссы, «яблочники» и т.д.).

В политических кампаниях особую роль играет идентичность политическая - соотнесение себя с какими-либо общественно- политическими движениями, политическими партиями, идеологиями. Граждане, имеющие четкую политическую идентичность, предсказуемы в плане политического поведения, голосуют за одни и те же политические объединения, читают прессу соответствующего идеологического направления и т.д. Им свойственно некритическое восприятие действий тех политиков, чьими сторонниками они себя считают. На них вряд ли подействует компрометирующая информация о деятельности лидеров партии, которой они симпатизируют. Более того, в потоке негативных информационных сообщений такого плана они будут специально отыскивать противоречия и несуразности в обвинениях и наоборот - доказательства собственной правоты и справедливости своих идей. Политическая идентичность тесно связана с политическими установками.

Глубокие политические и социальные перемены в СССР и России на рубеже 80-90-х гг. привели к ломке существовавшей системы ценностей и норм, социокультурному кризису. Многие традиционные стереотипы и образцы поведения оказались неактуальными, «устаревшими». Это привело к серьезному кризису идентичности у большинства населения страны, который выразился в виде результата разрушения представлений, лежащих в основе самосознания личности: в утрате представлений о собственном «Я» (утрате самотождествен- ности, потере признания со стороны окружающих), крушении системы личностных смыслов (потере смысла жизни, ориентиров), размывании представлений о времени и пространстве («Где я?») . Предсказать политическое поведение граждан, находящихся в социокультурном шоке, довольно трудно. Неслучайно результаты множества опросов общественного мнения, проведенных в нашей стране в 90-е гг., демонстрировали нам за день-два до выборов более половины голосов неопределившихся, не знающих, за кого голосовать. Виной тому разрушение традиционных образцов поведения, неопределенность в ценностном плане. Для сравнения нужно сказать, что в странах с устоявшейся демократией до 80% граждан имеют устойчивые политические предпочтения и идентичность, а основная борьба политтехноло- гов идет за голоса «колеблющегося» электората.

Татьяна Евгеньева пишет: «Идеальный пример субъекта в состоянии кризиса идентичности - придуманный Эдуардом Успенским мультипликационный герой Чебурашка:

• - он не может ответить на вопрос «кто я?»;
• - у него нет ни собственного прошлого, ни собственного пространства.

В результате он не видит смысла своего существования» .

В итоге Чебурашка демонстрирует нам простые способы разрешения кризиса идентичности:

• - через поиск и нахождение собственного сообщества «мы» (друзья, крокодил Гена);
• - через локализацию в пространстве (строительство Дома друзей);
• - через приобретение смысла существования (помощь друзьям).

Нужно отметить, что остроту сюжету в этом мультипликационном

фильме придает наличие злобной старухи Шапокляк и крыски Лариски (образ врага, общность «они»), которые обладают необходимым набором негативных качеств для эффективного сплочения «мы-общ- ности» друзей Чебурашки в его противостоянии с «плохими» героями.

Почепцов Г. Г. Революция.сот. Основы протестной инженерии. М.: Европа, 2005.С. 41.